Задержимся в этом дне, когда Мэлори говорит с братом. Кожа у нашей героини приобрела густой бронзовый оттенок, а русые волосы мышиного оттенка заметно выгорели на солнце. Мэлори теперь почти блондинка. Она похудела на три с половиной килограмма – по ощущениям, дома нет весов. Ее нынешнюю форму не сравнить с тем, что было раньше, а все благодаря спортивному велосипеду, который она купила по объявлению в местной газете.
Домик тети Греты теперь принадлежит Мэлори. Юрист Эйлин Бирс ведет сделку и следит за тем, чтобы в налоговых и страховых документах фигурировало имя новой владелицы. Все готово: печать, подпись. Однако кое-что не дает Мэлори покоя. Ей не хватило смелости задать вопрос Старику, поэтому она спрашивает у Эйлин:
– Разве дом на острове не должен по праву достаться Рути? Они с Гретой ведь были… – нет, она не скажет «сожительницами», но как тогда их назвать? Подруги? Любовницы? – Партнерами.
– Руфь получила дом в Кембридже, – отвечает юрист. – Ей по душе городская жизнь. Грета ясно дала понять, что завещает дом на Нантакете тебе. Когда она составляла завещание, то сказала, что для тебя это место было волшебным.
Волшебным.
Мэлори проводила на острове школьные каникулы до самой смерти дяди Бо. Она помнит, как неловко чувствовала себя, впервые приехав к тете с дядей на каникулы: своих детей у них не было, и, по словам мамы, они вообще не представляли, как обходиться с детьми.
– Хорошо, что они пригласили тебя, а не брата, – продолжала Китти. – С тобой никаких хлопот, ты только и делаешь, что читаешь.
Одно отделение в чемодане Мэлори было до отказа забито книгами: Нэнси Дрю, Луиза Мэй Олкотт, контрабандная копия романа Джуди Блум «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет»[14]. В последующие годы чемодан Мэлори заметно полегчал: оказалось, что в большой комнате целую стену занимали книжные полки. Летом дядя и тетя переставали читать ради работы и читали ради удовольствия. Шесть лет подряд Мэлори знакомили с произведениями Джудит Кранц, Германа Воука, Даниэллы Стил, Джеймса Клавелла, Барбары Тэйлор Брэдфорд и Эриха Сигала. Ни одна книга не была под запретом, не было такого романа, для которого гостья была бы «слишком мала», и не было ничего важнее чтения. В доме на острове чтение считалось самым священным занятием из доступных человеку.
Мэлори обожала дом дяди с тетей. Зал представлял собой огромную комнату с деревянными балками и темно-коричневыми деревянными панелями. В нем стояли пыльный кирпичный камин и жесткий твидовый зеленый диван, два вращающихся кресла и старенький телевизор с антенной, похожей на заячьи уши. Под окном с видом на пруд – письменный стол в форме фасолины. За ним тетя Грета писала письма и открытки в Кембридж. Гостиную от кухни отделял узкий обеденный стол. Кухонные ящики были ванильного цвета в крапинку, а вся утварь шоколадного оттенка. На плите всегда стояла высокая черная кастрюля, в которой готовили лобстеров. В доме была одна ванная комната, облицованная маленькими квадратными плитками, которые мерцали, как слюда, а в комнате у Мэлори стояло две кровати: на одной матрас был жесткий, там девочка хранила книги, а на той, где матрас помягче, – спала. Иногда она проводила время в третьей спальне, но там единственное окно выходило на боковой двор. В спальне у Мэлори одно окно смотрело во двор, а другое – на океан. По ночам она засыпала под шум волн, а бриз так приятно обдувал, что все лето можно было не пользоваться вентилятором.
«Остров сам выбирает жителей, – сказала как-то раз тетя Грета. – Однажды он выбрал нас с Бо, а теперь, по-моему, тебя». Услышав эти слова, Мэлори почувствовала себя избранной, словно ее пригласили в закрытый клуб. Да, подумала она, Нантакет мне определенно нравится. Она обожала солнце, пляж, волны на южном берегу.
«Следующая остановка – Куба!» – шутил дядя Бо, вскинув руки над головой и направив моторную лодку в открытое море.
Мэлори обожала пруд, лебедей, стрекоз, красноплечих желтушников, тростник и рогоз. Любила ходить на прибрежную рыбалку, и кататься на лодке с дядей, и подолгу гулять вдоль берега с тетей. Они брали с собой стальное ведро, куда Мэлори собирала сокровища: двустворчатые ракушки, гребешки, мидии, иногда находился панцирь мечехвоста, а еще до блеска отполированные щепки, причудливые камешки и стеклышки. Со временем Грета и Мэлори становились более придирчивыми: они не брали ракушки с отколотыми краями, а те камешки, что, обсохнув, теряли былую красоту, выбрасывали.
Мэлори обожала ненастную погоду, когда волны обрушивались на берег, а стеклянная дверь дребезжала от ветра. Дядя Бо зажигал огонь в камине, а тетя Грета готовила рагу из лобстера. Они играли в парчиси, читали, слушали классическую музыку – старенький приемник ловил какую-то бостонскую радиостанцию.
14
Как и «Над пропастью во ржи» Дж. Сэлинджера, этот роман для подростков часто попадал под всевозможные запреты и ограничения в США, вплоть до изъятия из школьных библиотек.