– Магазин у него пустой был, – сказал сержант Савенко. – Возьмете трофей, товарищ лейтенант?
Наверное, Савенко сам был не против взять небольшой прикладистый «МП 40», но Краев кивнул:
– Возьму. С винтовкой несподручно бегать. Автомат как раз будет.
– Вот еще три магазина к нему. А ствол короткий. Задирает, наверное, при стрельбе.
– Ничего, разберусь. Короткими очередями надо бить.
Сержант вздохнул и спросил:
– Я зажигалку заберу. Не против?
– Бери, у меня есть.
И хорошие часы фельдфебеля Андрей отдал Тимофею Савенко. У Краева были часы, попроще, «кировские», но точные. А Тимофей все же командир отделения.
Были и другие моменты, но сейчас их некогда было вспоминать. Краев не ожидал, что будут такие потери. Девять человек погибли и четырнадцать тяжело ранены. Из батальона прислали фельдшера, медсестру и несколько санитаров.
И раненые были не те, что приходилось видеть лейтенанту в фильмах о Гражданской войне: с аккуратными повязками, усталыми улыбками, не страдающие от боли.
Здесь было по-другому. Казалось, что раненых не четырнадцать, а гораздо больше. В голову приходили слова, за которые Андрею становилось стыдно в душе.
Это была стонущая, что-то бессвязно бормотавшая груда окровавленных шевелящихся тел. Некоторые были перевязаны от пояса и до шеи, у других бинты полностью закрывали лица. У одного не было даже щелей для глаз, и он выкрикивал:
– Глаза… глаза мне откройте.
Полез срывать повязку. Навалившись, ему скрутили руки. Уговаривали:
– Потерпи до санбата.
У другого была оторвана до половины голени нога. Обрубок мелко подергивался, а красноармеец обливался крупными каплями пота. Небольшого роста боец лежал отдельно. Тело было неестественно вывернуто, он смотрел в небо, изредка моргая.
Санитары торопливо грузили раненых на повозки. Фельдшер поймал лейтенанта за руку:
– Снимай гимнастерку, кровь у тебя. Надо бы глянуть.
– Позже. Вон того бойца осмотрите.
– Чего его глядеть? Раздавило танком в окопе. Хорошо хоть без мучений отходит.
Оказалось, что немец все же достал Андрея штыком. Пропорол кожу на боку. Обработав рану, фельдшер позвал медсестру:
– Настюха, перевяжи кавалера и укол от столбняка сделай.
Настя, рыжая девушка лет девятнадцати, оглядев рану, слегка толкнула Андрея.
– Сядь, что ли. Лежа я тебя не перевяжу.
– Лежа только другими делами заниматься, – засмеялся появившийся Коржак. – Давай помогу, Андрей.
Лейтенант только сейчас почувствовал, что кружится голова и подступает слабость. Медсестра накладывала повязку поперек груди. Андрей видел ее зеленые глаза и красиво очерченные губы. Сестра перехватила его взгляд, усмехнулась:
– Повезло вам, товарищ лейтенант. Штык вскользь прошел.
– Успел удар отбить.
– Геройский командир!
– Ладно, заканчивай. Для остальных свой бинт прибереги.
– Самолюбивый…
– Понравились вы ему, – снова влез Коржак. – А как сказать, не знает.
– Вы тут за любую юбку готовы хвататься. И все неженатые.
– Почему все? Андрюха Краев точно не женат. Имейте в виду.
Вмешался фельдшер, поторопил медсестру. Настя снова перехватила взгляд лейтенанта, усмехнулась краешком губ.
– Все, воюйте дальше. А лучше отдохните с денек. Гимнастерку смените, вся в крови.
И поднявшись, пошла к фельдшеру. Форменная юбка туго обтягивала бедра, и уходила она не спеша, словно давая возможность лейтенанту глянуть ей вслед и оценить стройную фигуру.
Глава 2
Война и любовь
По штатам того периода численность стрелковых рот 316 й дивизии составляла 160 бойцов и командиров. Взвод Андрея Краева до боя насчитывал сорок с небольшим человек.
Кроме того, командир роты выделил лейтенанту станковый пулемет «максим» с расчетом и позже, во время боя, еще пять красноармейцев.
Артиллерии и пулеметов не хватало, тем более дивизия временно числилась в резерве. Во взводе Краева имелся всего лишь один ручной пулемет Дегтярева. Автоматов не было вообще.
Если оценивать соотношение сил, то можно было понять, с каким напряжением и упорством лейтенант вместе со своими бойцами сумел отбить атаку механизированного штурмового взвода. Имея для борьбы против бронетехники лишь гранаты и небольшое количество бутылок с зажигательной смесью.
Однако победа обошлась дорого. В строю остались двадцать пять человек, включая легкораненых. Похоронили в братской могиле одиннадцать бойцов (двое умерли в первый час после боя). Пришел командир роты старший лейтенант Юрий Лимарев. Ходил между окопами, наблюдал, как закапывают погибших.