— Он убил брата Садаева, да? — задаю я вопрос Миру, а он в ответ хмурится.
— Ты права. Правда, об этом никто не знает. Он заказал его брата. Заказ был успешно выполнен, сам отец, конечно, руки не марал.
Я обхватываю обреченно лицо руками и издаю стон. Как хорошо, что бабка смазала отпечатки на пистолете. Ощущение, будто мимо меня плита бетонная пролетела, чудом не задев. Если бы Рустам нашел оружие до этого момента, с меня бы спустили три шкуры. Найти исполнителя, а потом через него заказчика — такое плевое дело.
— Диан, откуда ты это знаешь? — спрашивает внезапно Мир, — он тебе рассказал?
— Неважно, — бормочу я, — намекал. Зачем я отцу? Если он хочет допросить меня и выведать какие-то тайны — я ничего не скажу. Я общалась с Садаевым макимум минут пятнадцать. Точнее, эти пятнадцать минут я хорошо помню.
— Ты беременна от Садаева, — перебивает меня брат, — если он умрет — все его наследство достанется твоим детям. Это все причины. Других нет.
— ЧЕРТ! — восклицаю я и начинаю смеяться. Хочется плакать, но меня раздирает именно глупый, истеричный смех, будто бы Мир сейчас выкинул какую-то невероятную шутку. Я утыкаюсь лбом в бардачок и зажимаю рот, пока мои плечи трясутся от неконтролируемого веселья.
— Диан…
— Папа, наконец, оценил меня, — бормочу я глухо, — ненужная дочка, которую не сделаешь наследницей, неожиданно может сыграть в его гениальной партии главную роль. Да?
— Ди… — повторяет брат, а я трясу головой.
— Ты меня к отцу везешь, да? — спрашиваю я, открывая глаза, и глядя, как проносится за окнами яркий городской пейзаж. Это жизнь катапультирует меня навстречу судьбе. Дурацкой судьбе. Той, от которой я пыталась убежать.
Мир вдавливает педаль в пол, и мотор Ауди начинает рычать. Стрелка спидометра неумолимо ползет к отметке «150», а я глупо смотрю на нее, думая, что брат, вообще-то, говорил, что водит аккуратно.
— Не знаю, Диан, — слышу я голос брата, — если ты нужна Садаеву — может, и не успею я это сделать. Он ведь тоже может следить за нами. Прямо сейчас, например.
Эпизод 18
Машина летит по шоссе, как бешеная, и меня начинает вжимать в сиденье. Я инстинктивно кладу ладонь на живот, будто защищая детейво мне, и мысленно костерю брата, на чем свет стоит. Нащупываю ремень безопасности, вытаскиваю его с шорохом, и дрожащей рукой пристегиваюсь.
— Мир… — начинаю я, и потом кричу во весь голос, — ты что творишь?! Тормози! Там красный свет!
Ауди, даже не замедляясь, пролетает перекресток на красный, и я зажмуриваюсь, вознося хвалы богу за то, что по другой дороге не несся такой же придурок и мы не столкнулись.
— Диан, так надо, — отвечает мне брат, — я от охраны отца отрывался.
— Зачем? Хочешь меня увезти куда-то?
Он бросает в мою сторону быстрый взгляд.
— А ты чего хочешь, Ди? Ты любишь Рустама?
Этот вопрос звучит настолько дико и глупо, что я начинаю смеяться. Люблю? Господи, какая глупость. Я его терпеть не могу. Дикое и неконтролируемое животное. Грубое, извращенное и с замашками садиста. Ненавижу.
— Ты ведь беременна от него, — продолжает брат, глядя на то, как я веселюсь, — и ты ходила сегодня на УЗИ. Не на аборт.
— Это случайность, Мир. Моя беременность — случайность, и я просто хочу нести ответственность. Ребенок не виноват, что его мать безголовая, — пожимаю я плечами. Нет, брату я по-прежнему не собираюсь рассказывать про нашу мать и ее аборты. Как и про то, что во мне близнецы, а не один малыш.
— Тогда тебе лучше и безопаснее будет с отцом, Диан. Я понимаю, почему ему плевать на тебя. Ты девочка, — он тихо вздыхает, — он никогда не признает, что женщины могут быть равными мужчине. Тебя не сделаешь наследником всего нашего состояния. Хотя, честно говоря, ты бы лучше подошла на эту роль, чем я. Но конкретно сейчас он будет с тебя пылинки сдувать.
— А потом? — фыркаю я.
— А потом ты получишь наследство Рустама и сможешь жить самостоятельно и богато, Диан.
Я закрываю глаза. Мир, ты дурак. Вот честное слово.
— Поверь, братик, папа найдет способы отнять у меня имущество, если я вздумаю потом взбрыкнуть. Останови машину где-нибудь во дворах. Я лучше уйду и буду мыть полы в общественном туалете, за деньги, чем преклоню коленки перед нашими родителями.
Мне хочется поскорее выйти из машины. Я очень рада видеть брата, вот только он по-прежнему не совсем понимает, что за люди наши мать с отцом. Он всегда будет понимать меньше, чем я. К нему другое отношение, он живет сыто и в достатке, ну и еще он слишком молод. И никогда не будет старше, чем я.