Примерно 7 августа 1944 г., когда мы были на марше, меня вызвал к себе КАМИНСКИЙ и приказал мне принять командование сводным полком РОНА, направляющимся на операцию в район Варшавы. Я принял это командование и мой полк, насчитывающий около 1600 человек, принимал вместе с немцами участие в подавлении Варшавского восстания. Полк имел на вооружении 4 миномета, 7 пушек и другое вооружение. Мы принимали участие в разрушении юго–западной части пригорода Варшавы. В этот период времени КАМИНСКИЙ ушел в ставку немцев и оттуда не вернулся, по–видимому, был убит. В этот период времени бойцы полка РОНА не хотели участвовать в данной операции, а поэтому для того, чтобы заинтересовать, был издан приказ КАМИНСКИМ, в котором разрешалось бойцам во время операции заниматься приобретением ценностей.
После слияния РОНА с РОА я был назначен врид начальника оперативного отделения штаба дивизии. Участвовал в разработке устава РОА и плана боевой подготовки личного состава дивизии. С марта 1945 г. я работал преподавателем тактики офицерской школы при штабе РОА. Начальником школы был МИАНДРОВ.
За свою службу немцам я получал 105 марок. Немецкий майор получал, после вычетов семье, 505 марок. Был награжден одним Железным крестом и 3 медалями. Второй Железный крест я обнародовал и носил его, но им награжден не был.
РОНА и РОА находились на полном содержании у немцев: их вооружение, их боеприпасы и их продовольствие и обмундирование» .
3. Допрос подсудимого МИХЕЕВА
По существу предъявленного обвинения подсудимый МИХЕЕВ показал и на вопросы суда ответил:
«По антисоветской деятельности я был связан с ВОСКОБОЙНИКОМ, КАМИНСКИМ, а затем с МОСИНЫМ и др. ВОСКОБОЙНИК был убит, его место занял КАМИНСКИЙ. Заместителем КАМИНСКОГО работал МОСИН. Впервые МОСИНА я встретил у ВОСКОБОЙНИКА. МОСИН тогда сказал мне, что он прибыл в Локоть как военнопленный и будет работать. Через некоторое время МОСИН занял видное положение в самоуправлении и к нему относились с доверием, как к пострадавшему от советской власти, о чем в пос. Локоть было всем известно. Лично МОСИН меня не вербовал в "НСТПР". Завербовал меня КАМИНСКИЙ в начале 1942 г. при следующих обстоятельствах. Будучи вызван им по долгу службы, так как я в тот период времени работал начальником лесного отдела Локотского окружного самоуправления, КАМИНСКИЙ в веселом настроении сказал мне, что в будущем в Локоть будет большой город, а он займет высокое положение в нем. При этом рассказал мне о целях и задачах антисоветской организации "НСТПР" и сказал, что все члены этой партии будут получать соответствующие портфели, а кто против, тот будет угнан в Германию. Я дал согласие на вступление в организацию. После этого КАМИНСКИЙ дал мне анкеты на вступление в организацию, которые я передал двум лесничим и ныне подсудимой ХОЛОДКОВОЙ. Анкеты они должны были заполнить и через ХОЛОДКОВУ передать лично МОСИНУ.
С манифестом "НСТПР" я был полностью согласен о Как старший лесничий, я возглавил группу лесничих, записавшихся в партию. Снабжал их антисоветской литературой.
КАМИНСКИМ и начальником полиции ИВАНИНЫМ была спущена на места инструкция по борьбе с партизанами. Данную инструкцию я в свою очередь переписал и спустил ее подчиненным мне объездчикам, лесничим и лесникам. Хочу добавить при этом, что только 10 % леса принадлежало нам, а остальные 90 % контролировались партизанами.
В 1943 г. я был назначен членом комиссии по эвакуации имущества в тыл немцев. Имущество лесхоза эвакуировано не было вследствие быстрого продвижения частей Красной армии. Население эвакуировалось насильно. Я тоже уехал вместе с немцами, но затем был настигнут частями Красной армии и возвращен по месту жительства».
4. Допрос подсудимого ЗАХАРЦОВА
По существу предъявленного обвинения подсудимый ЗАХАРЦОВ показал и на вопросы суда ответил:
«С приходом немцев в Брянскую область я был назначен писарем старосты и одновременно исполнял должность писаря отряда самообороны. Этот отряд был организован для борьбы с советскими партизанами. Как писарь отряда, я вел учет личного состава, составлял ведомости на получение денежного содержания и т.д. В 1942 г. я был назначен шефом батальона бригады РОНА. В мои функции входило: проведение подписки на газеты, распространение этих газет, проведение докладов и бесед на антисоветские темы. По существу, я был пропагандистом батальона. Будучи писарем отряда самообороны, я получал 240 рублей, а как шеф батальона — 400 рублей в месяц. Позже я был назначен шефом полка РОНА.
В обвинительном заключении указано, что я принимал участие в карательных экспедициях против партизан. Это не отвечает действительности, так как я лично никогда не участвовал в экспедициях, вследствие того, что не имею одной ноги. Она у меня ампутирована.