4. Подсудимый МИХЕЕВ — Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя признаю и полностью подтверждаю свои показания, данные в процессе предварительного следствия.
5. Подсудимый ШАВЫКИН — Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя признаю и полностью подтверждаю свои показания, данные в процессе предварительного следствия.
6. Подсудимый ЗАХАРЦОВ — Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя признаю. Свои показания, данные в процессе предварительного следствия, подтверждаю.
7. Подсудимая ХОЛОДКОВА — Предъявленное мне обвинение понятно. Виновной себя признаю. Одновременно уточняю, что я вступила в антисоветскую организацию, именуемую «Национал–социалистическая трудовая партия России» не в 1942 году, как указано в обвинительном заключении, а в 1944 году. Свои показания, данные в процессе предварительного следствия, я в основном подтверждаю.
8. Подсудимая ВАСЮКОВА — Предъявленное мне обвинение понятно. Виновной себя признаю и свои показания подтверждаю.
1. Допрос подсудимого МОСИНА
По существу предъявленного обвинения подсудимый МОСИН показал и на вопросы суда ответил:
«В 1930 г. у меня были правооппозиционные уклоны. Я не был согласен с политикой партии и советского правительства по вопросам коллективизации сельского хозяйства и ликвидации кулачества как класса. Я считал, что в тот период времени не было еще технической базы в СССР для строительства коллективного хозяйства. Кроме того, международная обстановка того времени укрепляла у меня эти взгляды. В обвинительном заключении указано о том, что я, встав на позиции правых, среди своего окружения высказывал антисоветские взгляды. Это не отвечает действительности, так как о своем несогласии с политикой партии по этому вопросу я ни с кем не делился, а тем более никогда не выступал.
Кратко о своих преступлениях. 10 августа 1941 г. я был призван в Красную армию и зачислен в строительный батальон. Немецкие танки так быстро подошли, что нас распустили. Я уничтожил свой партийный билет, а также воинский билет, ушел в гор. Орел, по месту жительства своей семьи. Некоторое время не работал, так как был болен, а затем пошел в Локоть и зарегистрировался как гражданин.
При этом попросил дать мне работу. Мне сказали зайти на следующий день. Обер–бургомистр Локотского уездного самоуправления ВОСКОБОЙНИК и его заместитель КАМИНСКИЙ после установления моей личности дали мне работу. При этом я им говорил, что в прошлом являлся членом ВКП(б). В обвинительном заключении указано, что я являлся заместителем обер–бургомистра. Это не совсем так. Заместителем ВОСКОБОЙНИКА являлся КАМИНСКИЙ. Я же был заместителем КАМИНСКОГО.
После того, как уездное Локотское самоуправление было преобразовано в окружное самоуправление, я был назначен начальником отдела агитации и пропаганды и одновременно ответственным редактором газеты «Голос народа». Как начальник отдела агитации и пропаганды и как ответственный редактор фашистской газеты «Голос народа» я написал две статьи в газету, из коих одна исключительно антисоветского содержания. Составил обращение к населению Брасовского района, в котором призывал население к борьбе против партизан. Мое обращение было вызвано тем, что партизаны убили обер–бургомистра Локотского окружного самоуправления ВОСКОБОЙНИКА. В обращении я писал, что партизаны нарушили наш мирный труд, что они выступают против новой власти и т.д. Призывал население к вооруженной борьбе. Кроме того, я же занимался корректировкой антисоветских листовок.
Инициаторами создания антисоветской организации, именуемой «Национал–социалистическая трудовая партия России» (НСТПР) являлись: ВОСКОБОЙНИК, КАМИНСКИЙ, ИВАНИН и я. Данная антисоветская организация фактически была создана в ноябре 1941 г., юридически же она оформилась в 1943 г. Был создан центральный оргкомитет этой организации и при моем непосредственном участии были разработаны программа, устав и манифест, а также я лично принимал участие в создании областных, районных и низовых организаций «НСТПР».
Основной задачей «НСТПР» являлось: путем вооруженной борьбы уничтожение советского государства и создание нового демократического государства при содействии немецких штыков, СССР я лично не считал и не считаю демократическим государством, где господствует диктатура одной — большевистской партии. А почему не может быть у нас других партий? Мы же имели в виду построить новое демократическое государство на основе мелкой частной собственности. Мы хотели использовать немецкие штыки для уничтожения советской власти в России. Лично меня не устраивала советская система. В данное время по этому поводу мне говорить нечего, так как я оторван от внешнего мира.
В 1942 г., в связи с активизацией партизан, я помог КАМИНСКОМУ в создании вооруженных отрядов для борьбы с партизанами, в формировании бригады «Русской освободительной народной армии» (РОНА). Бригада РОНА была создана для борьбы против советских партизан. Было проведено несколько карательных экспедиций против советских партизан. Сам лично я дважды принимал участие в таких экспедициях. Участвовал в перестрелках с партизанами.
4 раза я назначался председателем военно–полевого суда по рассмотрению дел в отношении партизан и лиц, связанных с ними. Дважды выносил приговоры к смертной казни. При моем участии были приговорены к смертной казни 13 или 14 партизан. Приговоры в отношении их были приведены в исполнение. Вообще же военно–полевым судом было приговорено к повешению и расстрелу более 200 советских граждан. В обвинительном заключении указано, что под моим председательством было приговорено к смертной казни через повешение 20 партизан, в числе повешенных: врач НЕЗЫМАЕВ и др. Не с целью смягчения своей вины, но утверждаю, что данная цифра не отвечает действительности. Мною приговорено лишь 13–14 партизан к смертной казни. К моему делу, как вещественное доказательство, приобщена вырезка из газеты, где опубликован приговор военно–полевого суда с моим участием. Я не участвовал в данном судебном заседании, но так как был назначен приказом для участия в этом суде, так меня и поместили в газете, хотя фактически вместо меня присутствовало другое лицо.
О том, что в марте 1943 г. за покушение на меня было расстреляно в качестве заложников 40 советских граждан, я узнал лишь из газет и в этом расстреле никакого участия не принимал.
Лично я приговоры в отношении осужденных к расстрелу партизан не приводил в исполнение, но один раз присутствовал при расстреле 3–х партизан–связистов и нескольких партизан за сожжение деревни. Почему партизаны сожгли деревню, я не знаю, так как эта деревня никакой опасности для партизан не таила в себе.
В 1944 г. мы выехали в Германию в отдел кадров РОА. Произошло слияние РОНА и РОА. Я выехал в Берлин в распоряжение главного штаба ВЛАСОВА, где был назначен уполномоченным РОА по оказанию материальной помощи лицам, бежавшим из СССР. Данной должности фактически я не исполнял, так как уже началась эвакуация из Восточной Пруссии. Находясь в ставке ВЛАСОВА, я с последним не встречался, хотя и видел его. Я лично имел беседы с ТРУХИНЫМ и МАЛЫШКИНЫМ.
Я лично был награжден немецкими властями четырьмя медалями. О всех, рядом сидящих со мной на скамье подсудимых, Я могу только сказать, что они были замечательными работниками в самоуправлении. Подсудимый ВАСЮКОВ в начале работал в отряде «народной милиции», а затем в отделе агитации и пропаганды.
Вот все, что я хотел сказать о своих преступлениях, в которых не раскаиваюсь».
2. Допрос подсудимого ФРОЛОВА
По существу предъявленного обвинения подсудимый ФРОЛОВ показал и на вопросы суда ответил:
«В начале Великой Отечественной войны я командовал полком и был пленен немцами. Будучи в лагере военнопленных, я изменил своей Родине и перешел на службу к немцам. Вступил в антисоветскую организацию «НСТПР». Задачи этой антисоветской организации мне были известны. В начале 1943 г. со мною дважды имел разговор пропагандист изменника Родине ВЛАСОВА по вопросу направления меня на должность начальника строевого отделения штаба бригады РОНА. Я дал свое согласие работать в этой должности. Как начальник строевого отделения РОНА я разработал дисциплинарный устав РОНА, план боевой подготовки слушателей офицерской школы и рядового состава бригады. По этому поводу в обвинительном заключении записано совершенно правильно.