9 февраля 1942 г. Каминский обратился к партизанам с призывом прекратить кровопролитие и выйти из леса, чтобы «взяться за мирный труд». Главными врагами русского народа, в том числе и самих рядовых партизан, назывались коммунисты: «Эти гады типа Капралова, Арсенова, Мирошина и др., еще в мирное время пили русскую благородную кровь. Это они и подобные им гады, довели русский народ до нищеты и голода, это они, и подобные им подлецы, десятки миллионов русских людей отправили в концлагеря, где эти мученики и умирали. Не один десяток миллионов женщин и детей оставили без крова и пищи. А эти псы пировали на этих трупах зверски замученных людей. Они, во главе со своим кровожадным кретином Сталиным, кричали о хорошей жизни, ибо они жили, а народ бедствовал. Пора кончить проливать кровь…» Приказ оканчивался обещанием сохранения жизни и благополучия тем партизанам, которые перейдут на сторону новой власти [104].
Помимо пропагандистских мероприятий Каминский предпринял шаги для усиления своих вооруженных формирований. Ему удалось добиться от немецкого командования разрешения о мобилизации в «народную милицию» граждан от 17 до 30 лет, проживавших в Навлинском, Суземском, Комаричском, Севском и Дмитриевском районах. Немецкие оккупационные органы быстро дали свое согласие, поскольку для этого были формальные основания: Главное командование сухопутных войск (ОКХ) приказом первого квартирмейстера Генерального штаба генерал–лейтенанта Фридриха Паулюса от 9 января 1942 г. уполномочило командование групп армий формировать в необходимом количестве вспомогательные охранные части из военнопленных и жителей оккупированных областей, враждебно относящихся к советской власти.
Призыв проводился в несколько этапов и контролировался мобилизационным отделом Локотской администрации (начальник — бывший лейтенант РККА Г.Н. Балашов). Призывные комиссии работали не только в сельской местности, но также в лагерях для военнопленных, находившихся под юрисдикцией органов тылового обеспечения группы армий «Центр» [105].
Начальник УНКВД по Орловской области К.Ф. Фирсанов в своих мемуарах писал: «Кое–кто из военнослужащих, потеряв надежду вырваться из окружения, осел в селах, надеясь отсидеться. Но отсидеться в темных углах им не удалось: фашисты насильно мобилизовали их в полицию и в другие карательные органы» [106] .Публицист М.В. Рябоконь также пишет о насильственном характере мобилизационных мероприятий, которые сопровождались якобы «жестокими репрессивными мерами по отношению как к уклонившимся от предательской службы рекрутам, так и их родственникам, которых объявляли заложниками» [107] .Вместе с тем эта информация по–иному звучит в чекистских документах времен войны.
Так, начальник особого отдела НКВД Центрального фронта комиссар госбезопасности 3–го ранга Л.Ф. Цанава в докладной записке на имя Л.П. Берии от 20 марта 1943 г. сообщал: «Формирование полицейских батальонов, проводимое Каминским и Балашовым, до второй половины 1942 г. было основано на принципа добровольчества. Контингентом для вербовки служили изменники Родины из числа военнопленных, дезертиры Красной армии, оставшиеся на оккупированной территории, и лица, проявлявшие недовольство Советской властью» [108].
Уже в феврале 1942 г. эти мероприятия принесли щедрые плоды. Под ружье в «народную милицию» было поставлено свыше 1200 человек, сформировано три батальона [109]. Милицейские подразделения были расквартированы в Локте, на хуторе Холмецкий, в деревне Красный Колодец [110](хутор Владимирский) и некоторых других населенных пунктах. В марте 1942 г. был сформирован 4–й батальон, а численность «народной милиции» достигла 1650 человек [111].
Значительно усилив вооруженные формирования автономии, Каминский принял решение разгромить брасовский партизанский отряд «За Родину». В ходе увенчавшейся успехом операции против 100–130 подчиненных В.А. Капралова действовало 160 милиционеров и 60 военнослужащих вермахта.
Надо отметить, что к началу весны 1942 г. в условиях фактического отсутствия оккупационных войск на юге Брянщины сформировался так называемый «партизанский край», территория которого, по утверждению ряда авторов, простиралась с севера на юг до 140 км, с запада на восток до 100 км. Некоторые источники называют и «пограничные пункты» этой «партизанской республики»: на севере — в трех километрах южнее железной дороги Брянск – Гомель, на востоке — в трех километрах западнее железной дороги Брянск — Навля и далее по рубежу населенных пунктов Борщево, Шемякино, Игрицкое, Голицыно. На юге — по рубежу населенных пунктов Избичня, Чемлыж, Полевые Новоселки, Голубовка, Знобь, Собичи. На западе — по рубежу населенных пунктов Сосновое Болото, Выползово, Радутино, Бороденка, Глыбочка, Васильевка [112]. Исследователь В. Пережогин утверждает, что к февралю 1942 г. отряды под командованием А.Н. Сабурова и З.А. Богатыря, насчитывавшие 1800 человек, контролировали Выгоничский, Навлинский, Суземский, Трубчевский и Брасовский районы [113]. Разумеется, эту сентенцию нельзя назвать обоснованной (по крайней мере, Брасовский район партизаны не контролировали никогда), однако, в любом случае, практически на всей территории будущего Локотского автономного округа в указанный период находились народные мстители, не дававшие покоя оккупантам и их пособникам.
С началом весны ситуация начала резко меняться. Не желая мириться с существованием внушительной партизанской зоны, от которой исходила прямая угроза коммуникациям, оккупанты в условиях подготовки к наступлению на южном участке фронта предприняли энергичные меры. В конце февраля на Брянщине была создана мощная группировка войск, в которую вошли главным образом венгерские соединения (102–я, 105–я, 108–я дивизии, составлявшие 8–й армейский корпус), различные коллаборационистские формирования (в том числе и «народная милиция» Каминского), некоторые немецкие части и подразделения, общей численностью до 50 тысяч человек.
В марте 1942 г. был нанесен мощный удар по отрядам С.А. Ковпака, которые в итоге отошли в Хинельские леса. Во второй половине марта партизаны были выбиты и отсюда. К концу марта войска оккупантов и коллаборационистов сосредоточились в районе Середина–Буда, Севск, хутор Михайловский, и начали наступление против партизанских отрядов и «групп самообороны» Суземского района, заняв ряд населенных пунктов [114].
Один из украинских партизанских командиров — М.И. Наумов — после войны вспоминал об этих событиях: «Ушли мы из Хинельских лесов, гонимые силой, превосходящей нашу по меньшей мере раз в двадцать. И вот мы снова в Брянском лесу. Продовольственных запасов здесь не было никаких, — нам нечем было питаться… Выходы из Брянского леса на юг и восток в… районы Сумской и Курской областей оказались запертыми. Юго–восточные подступы к лесам обложила осадная фашистская армия. Пятьдесят тысяч салашистских солдат и офицеров (так в тексте; на самом деле Ф. Салаши стал фашистским диктатором Венгрии в 1944 г. — Примеч. авт.) сидели в подлесных селах, обращенных ими в опорные пункты обороны. Самолеты противника сбрасывали бомбы. Артиллерия обстреливала поля и лесные опушки… Вокруг партизанского края создавалась так называемая зона опустошения, зона голода» [115] .
108
Докладная записка ОО НКВД Центрального фронта Л.П. Берия о деятельности бригад РНА, созданных немецкими властями на территории оккупированных областей // «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 244.
112
113
114