Конечно же, словам Серебренцева о гостеприимстве нельзя было верить. Поскольку станция для работы хроноисследователей «Приуралье-3» была гораздо меньше, чем Космический центр Института времени (попробуй такую громадину пропихнуть сквозь пространство и время!) и жилых кают было всего четыре, то Лизу заперли в одной каюте с Жанной. Боббе въезжать туда запретили. На прощание Арнольд, вооружённый бластером, криво усмехнулся и погрозил пальцем.
Жанна села на постель, ухватив край руками так, что костяшки пальцев побелели.
– Чудовище этот Серебренцев, – всхлипнула она, – а ведь был мне как отец.
Лиза села рядом и обняла Жанну.
– Ничего у него не получится.
Жанна кивнула, вытерла слёзы рукавом.
– Мы будем бороться! – сказала она решительно.
– Дядя Саша что-нибудь придумает, – ответила Лиза. – Знаешь, какой он умный! Когда я была совсем маленькой, два года назад, то задавала ему вопросы из энциклопедии, и он на все ответил. Мы обязательно победим. Нас четверо, если считать Боббе. Мы накинемся на них, отберём у них оружие и вернёмся.
– Всё так и будет, – Жанна улыбнулась сквозь слёзы. – Мы ведь теперь отважные хроноисследователи – и ты, и Боббе. А они ничего не боятся и никогда не сдаются.
Каюта, в которой их заперли, была похожа на дяди-Сашину в Центре, только без ширмы. В водонагревателе нашёлся кипяток, на полочке над компьютером – несколько пакетиков чая и печенье.
– Давно здесь лежат, – сказала Жанна, – наверное, несъедобны.
Она пояснила, что прилёты экспедиций настроены на тридцатилетний цикл в этом временнóм периоде. Прошлая экспедиция улетела тридцать лет назад. Из-за приблизительности координат точки пробоя пространства и времени разброс может достигать пяти-шести лет.
– Но даже если этому чаю двадцать пять лет, я бы не стала его заваривать.
– Попьём кипятка, – согласилась Лиза.
Компьютер при запуске высветил мигающую надпись «Доступ запрещён».
– Серёжиных рук дело, – сказала Жанна с особым нажимом. – Быстро работает. А ведь был таким отзывчивым. Сегодня утром обещал помочь с платой. Точнее, двести девяносто миллионов лет тому вперёд. А робота-помощника так и не починили. Без биодетектора он только как погрузчик годится.
Лиза, осторожно подув, немного отхлебнула из чашки.
– Жанна, а интересно, что здесь забыл Серебренцев?
– Он тут работал. Скоро мы узнаем, зачем сюда прилетела эта шайка. – Жанна поставила чашку, не отпив ни глотка. – Наверное, нужно попытаться заснуть. Дурная получилась ночь. Тебе лучше прилечь на кровать, а себе я постелю на полу.
Жанна сдёрнула покрывало с постели, и что-то, блеснув и звякнув, упало на пол. Лиза подняла металлический медальон с фотографией красивой пары: светлоглазой женщины с короткими светлыми волосами и темноглазого мужчины с волевым подбородком и стильной чёлкой, почти закрывающей правый глаз.
– Дай-ка, – Жанна взяла с Лизиной ладони медальон. – Знаешь, кто это? Эмма и Бен Гунницкие. Я видела Эмму один раз, она за пять лет с тех пор, что погиб её муж, ничуть не изменилась. Значит, это его каюта. Нет ли тут ещё чего-нибудь?
Они перетряхнули постель, выдвинули все полки. Ничего, что напомнило бы о знаменитом Бене, не осталось. Медальон Жанна положила в карман комбинезона. Потом расстелила на полу покрывало и сняла ботинки.
– Ложись, Лиза, и постарайся уснуть. После прыжка во времени нужно поспать. Что бы ни случилось, лучше бороться с Серебренцевым на свежую голову.
Лиза послушно легла, укрылась одеялом, но сон никак не приходил. Вместо этого лезли мысли о случившемся в Центре, о прошлом, которое теперь стало очень далёким будущим. Лиза вспоминала офицера, который сказал, что будет стрелять, но не выстрелил. Остался ли он в живых? Потом вспомнила папу, обещавшего прилететь за ней. Теперь он прилетит, а её нет и, может быть, никогда не будет. Папа очень огорчится. А может быть, его уже срочно вызвали, как и маму с Марса. А ведь на Марсе больные, и их надо лечить. Мама же вместо этого летит к Центру в недоступном для Лизы будущем. А Центр? Остался ли он вообще? Может быть, он взорвался, и тогда те, кто будет возвращаться из экспедиций в прошлые эпохи, врежутся в осколки. А через два дня Лизин концерт. То есть примерно через двести девяносто миллионов лет. Огромное время, чтобы успеть на концерт, и настолько же внушительное, чтобы опоздать. Лиза припомнила все стихи, которые должна была читать. И пока она их повторяла, задремала.
Очнувшись от дремоты, в тусклом свете ночника увидела, как Жанна сидит, прислонившись к стене. Голова её опущена, рыжие волосы разметались, и лица не видно. В её руке медальон, и, кажется, она неотрывно смотрит в лицо Эммы Гунницкой.