– А где жили?
– На дачах под горами.
– Ничего себе. А здесь есть где жить?
– Нет. Квартиру ищем.
– Если хотите, здесь пока поживите, можете в юрте жить, можете здесь, или вообще вон на крыше палатку поставьте. Палатка есть с собой?
– Нет, снаряга вся в Бишкеке осталась, с собой городская одежда.
Макс забил косяк, прикурил, хапнул и передал мне.
– Свежий, мощный. – сказал Макс, выпуская потихоньку дым.
Я затянулся немного и передал Юле, не хотел, чтобы меня убило. Мы молча докурили, сделали по паре хапок, и напряжение прям совсем отлегло. Вышли со склада.
– Давайте в юрту. Поваляйтесь там, откисните, завтра будете дела решать.
Мы отправились в юрту, расстелили тошоки – это матрасы с киргизским узором, и завалились на них, Макс остался в кофейне.
– Блин, вот Макс крутой чувак. – сказала Юля.
– Да, очень. Слушай, Юль, что делать-то будем?
– Не знаю.
– Квартиру мы не нашли, может, возьмём бутылки, вернёмся, запечатаем вино и попробуем продать, у нас вина полно наделано.
– Я не хочу туда возвращаться.
– Я тоже, но у нас выбора нет, если мы снимем квартиру на последние деньги, то у нас на еду даже не останется, а так может хоть вино пойдёт. Какая-то надежда есть. Да, и работу мы фиг найдём.
– Ну, да, ты прав, наверно, так и надо сделать.
Мы ещё пообсуждали, провели расчёты, и к нам заглянул Макс.
– Не спите?
– Нет, думаем, что делать.
– Пойдёмте, по пышечке и дальше думать будете.
– Пойдём.
Мы вышли, я рассказал Максу, что у нас вино есть и вот думаем не оставаться в Караколе, а поехать туда с бутылками.
– Как хотите. – Макс улыбнулся. – Давайте пышечку и отдыхайте сегодня, а завтра будете решать. Я водку делал как-то, возили цистерной воду из ущелья, родниковую, заливали туда прям спирт и по бутылкам разливали. Год занимались с пацанами, денег не видели вообще, зато пьяные всегда были. Ох, вот мы бухали.
– А бутылки где брали?
– Я приём открыл, пацанов посадил там, они принимали, мыли, а мы разливали и по магазинам развозили. Пойдёмте, дунем.
Мы зашли на склад, Макс забил, скурили. Он ещё раз предложил заглянуть в душ, мы отказались и уползли в юрту, там продолжили планировать и подсчитывать наш бизнес с вином, потом отвлеклись и совсем расслабились. Макс нас вытащил из депрессии, мы начали шутить и смеяться. Вышли из юрты, когда уже начало темнеть. К Максу приехали друзья и курили косяки, мы поздоровались и включились в процесс. Макс развёл костёр в мангале, ломал доски и кидал в огонь. Мы сидели на лавочке возле огня, курили траву, в центре города, напротив арбитражного суда. А люди всё приходили, приезжали, курили с нами и отправлялись восвояси, было легко и непринуждённо. Мы с Максом оставались временами одни у костра и он затрагивал актуальные и весьма щепетильные темы.
– Диса, вам валить отсюда надо.
– Куда, Макс?
– В Европу.
– И что там делать?
– Что хочешь. Хочешь рисуй, хочешь писать – пиши. Здесь ловить нечего.
– Я люблю эту страну.
– Ну и что? Она в жопе!
– Вот свалим мы все, тогда точно в жопе будет. Может, стоит попробовать здесь что-то изменить?
– Ты ничего не изменишь. Измени свою жизнь – свали отсюда и напиши об этом книгу – «Выживший», напиши для всех нас, как у тебя получилось. Пойми, это как игра на выживание, мы здесь сидим, у кого-то получается добраться до высшего мира, а у кого-то нет.
– Не понимаю я, что там такого хорошего? Я, наверно, патриот.
– Патриот чего? – Макс усмехнулся. – Есть анекдот хороший – копаются два опарыша, сын с отцом в куче говна, тут сын прогрызается наружу: – «Пап, смотри там небо голубое, птички поют, воздух свежий. Почему мы в говне ковыряемся?» – «А это, сынок, называется патриотизм». Понял, да? Там всё хорошо, мы тут живём как в аквариуме, даже червячков не кидают, а там целый океан с акулами, китами и осьминогами, а мы здесь плаваем и ничего не видим. Ищи варианты как свалить, пока сидим на карантине готовься, вот увидишь, откроют границы, и все свалят, ты даже не представляешь, как много людей сидят сейчас на чемоданах и ждут.
– Наверное, пока не увижу не пойму?
– Не поймёшь, в первый раз, когда приехал в Европу, у меня голова болела от того, что всё менялось, там всё по-другому. У меня там даже сны другие сниться начали, я стал мечтателем, здесь у нас всё реально или нереально, мы даже не мечтаем. Ты же помнишь, как я мечтал и рисовал эту кофейню, а теперь она у меня есть, мы сами себе ничего не позволяем делать. Сейчас вот я мечтаю, хотя это, наверное, скорее цель, мечты – это что-то другое. Я сейчас планирую купить самолёт и туристов катать на нём, когда говорю своим друзьям об этом, они сразу такие: – «Это нереально, это мечты, не забивай себе голову» – а почему мне мечтать об этом нельзя, на то они и мечты, чтобы фантазировать и думать о несбыточном. Зачем сразу думать – реально, нереально, всё ведь реально.