– Чё вы тут делаете? – в типи заглянул Макс. – Чё не получается, Птаха?
– Не горит, хворост сырой. – Птаха поднялся с колен. – Надо настругать щепок с сухого бревна.
– Пойдём. – Макс не заходя ушёл. Птаха вышел следом.
– Ты всё правильно делаешь. – продолжала женщина. – Возможно, поэтому в тебе энергии пришли в равновесие, продолжай и ты освободишься от того, что тяготит твоё сознание.
Я обратил внимание на жену Макса, она сидела на раскладушке напротив нас, закутавшись в пуховый спальный мешок. «Надо же» – подумал я – «Она всё время находилась рядом с нами, а я только сейчас её заметил. Она сидела за столом, ужинала с нами, потом мы вместе шли в типи, я даже не обратил внимания, как она вошла в типи» – мне стало не по себе от этого. Она сидела в платочке и смотрела отстранённым взором на очаг без огня.
Вернулись Птаха и Макс, принесли много бумаги, газету, буклеты какие-то и крупные стружки, заложили всё в очаг под дрова, подожгли бумагу с разных сторон, она вспыхнула оранжевым пламенем, которое осветило типи тёплым светом, тёплым во всех смыслах. Птаха вышел, а Макс сел возле своей жены, она посмотрела на него и слегка улыбнулась.
– Пышку? – Макс, прикурил косяк. – Я зря время не терял, пока сидел там, ну понимаете где, заколотил плотненькую пышку.
– А что там? – спросила женщина.
– Наркотики. – ответил Макс и протянул ей. – Попробуй, тебе понравится.
Мы все приложились к косячку, кроме жены Макса, она не курит. Трава как всегда великолепная была и женщину совсем разобрало, она продолжила свой ретрит вместе с Парашютистом, но это было уже чем-то запредельным даже, кажется, для её расширенного сознания.
– Ты сможешь достигнуть всего того, для чего ты достигаешь того или этого. – она говорила громко, внятно, чтобы слышали все, в это время она надувала губы уточкой и втягивала щёки, она видимо думала, что так лучше выглядит. – Понимаешь, это всё может показаться недостижимым, то это лишь так кажется?
– Да-а. – Парашютист кивал головой как заколдованный. – Кажется, я начинаю понимать.
Макс внимательно посмотрел на них, потом улыбнулся и спросил:
– Накурило?
– Да, так, не то чтобы сильно, для настроения больше, чем ну, как бы это, все мы здесь ведь не просто так. – она с очень умным видом это произнесла и продолжила уже видимо Парашютисту. – А ты задумайся над тем, что я тебе сказала, и это было сказано только тебе, это твои знания, потому что только я знаю то, что ты сказал. Мы с тобой ещё продолжим, ты ведь завтра ещё будешь здесь?
– Хорошая трава, да, Диса? – спросил Макс у меня. – Вон как цепляет.
– Отличная просто. – Я смотрел на пламя, оно охватывало дрова, и вздымалось ввысь, к отверстию в индейском домике. – Меня унесло.
– Это же хорошо. – воскликнул Макс. – Всегда бы так, да?
Женщина уже изменилась в лице, оно осунулось, глаза слегка прикрылись, челюсть нижняя немного отвисла, её буквально размазывало по раскладушке, она упиралась обеими руками. Макс достал из-под раскладушки рюкзак, поковырялся в нём и вытащил фотоаппарат.
– Во, для работы купил. – показал он мне. – Фото и видео снимать по турам.
– О, хороший. – оценил Парашютист с умным видом.
– Правда? – уточнил Макс и подмигнул мне украдкой. – Я вообще не понимаю в фотоаппаратах ничего.
– Да, Никоны хорошие фотики, у них, что примечательно стоковые объективы очень хорошие и матрицы стойкие к засвету. – Парашютист с умным видом разглядывал фотоаппарат в руках Макса. – Это зеркалка ведь, да?
– Да, чёрт его знает. – ответил Макс. – Купил вот, за штуку баксов, а чё это, не понимаю пока, таскаю с собой, а разобраться времени нет или лень просто.
– Да, это зеркалка должна быть. – заключил Парашютист.
Макс снял крышку с объектива, навёл фотоаппарат на огонь и сфотографировал, потом посмотрел на дисплее фотку, недовольно цокнул, переключил на мануал, прислонил фотоаппарат к лицу, покрутил объектив, сделал ещё фото, посмотрел в объектив, покачал головой недовольно. Он продолжил в том же духе – фотографировать, подстраивать настройки, опять фотографировать, качать головой недовольно или одобрительно, опять подстраивать, фотать, цокать языком и так по кругу. Иногда он просил кого-нибудь из нас замереть ненадолго и фотографировал. Женщину разморило, она растянулась на раскладушке и смотрела, не моргая на огонь, её одолевали мысли и, судя по выражению лица они были тяжёлыми, а блики от пламени, придавали её лицу, какую-то первобытную загадочность. Парашютист посидел немного, потом что-то пробубнил себе под нос и ушёл. Мы бы так ещё долго висели каждый в своём мире, разглядывая танец огня такой яркий и горячий, если бы нашу наркотическую атмосферу не развеяли обитатели лагеря, они один за другим заползли в типи, расселись, кто куда, подкинули веток в костёр, и пламя высветило даже самые тёмные «углы» в круглом типи. Женщина достала из кармана шишку, Макс сразу обратил внимание.