— Он умеет переноситься, — сообщил Люциен. — Возник посреди камеры, а теперь отказывается разговаривать со мной.
— Я говорю, — возразил демон.
— Скажи, где ты был.
— В Аду.
— Зачем?
— Узнаешь, когда друг мой получит свободу, — ответил Легион, высовывая свой раздвоенный язычок. — Он грусссстит. Моя не любит, когда он грусссстит. Потому мы торгуемсссся.
По правде говоря, Аэрон выглядел разъяренным, следя взглядом за каждым движением Рейеса, но он не намеревался спорить по этому поводу.
— Боюсь, что не могу торговаться с тобой. Если Аэрон получит свободу, он попытается убить мою женщину. И Аэрон, — обратился он к воину, — думаю, тебе будет приятно узнать, что ты не убивал бабушку Даники. Ты ушел, так и не нанеся смертельного удара.
Дыхание воина на миг задержалось.
— Я потерпел неудачу.
— Повод для радости.
— Я потерпел неудачу, — жестко повторил Аэрон.
Рейес вздохнул
— Ой-йой. Ты разозлил его, — Легион сделал низкую стойку, готовясь к нападению. — Заплатишь за это.
Неужели никто не встанет на его сторону?
— Успокойся, мальчик, — сказал Люциен маленькому демону. — Мы желаем Аэрону добра.
Легион зашипел как дикая кошка, буквально расцарапывая этим звуком Рейесову кожу.
— Моя не мальчик. Думаешь, я мальчик?
Все замерли, обращая к нему взгляды. Даже Аэрон.
Рейес оказался первым к кому вернулся дар речи.
— Ты… девочка?
Кивок.
— Моя хорошенькая.
— Да, — Рейес переглянулся с Люциеном. — Красавица.
Аэрон все еще не оправился от шока.
— Мне нужна твоя помощь… милая. В Аду один демон допрашивал проклятую душу о женщине, — обратился к демону-девочке Рейес, возвращаясь к интересующему их вопросу. — Моей женщине. Думаю, он хочет причинить ей вред. Ты знаешь что-то об этом?
— Ой. Ой. Новости из Ада, — ответил Легион, кривя рот в гордой, счастливой улыбке. Он — она — обернулась к Аэрону. — Все говорят об этом. Приходившшший демон рассказал им. Можно я скажу, можно?
Храня молчание, Аэрон кивнул.
— Она — билет на небессса. Какой бы демон не нашшшел ее, он иссспользует ее, чтобы сссбежать.
Сабин доковылял до центра комнаты развлечений и обернулся — пошатнулся, проклятье! — чтобы рассмотреть находящихся здесь.
Кто-то играл в бильярд, остальные смотрели телевизор. Кто-то выпивал. Эшлин сидела на коленях Мэддокса.
— Что будем делать с девчонкой? — прохрипел он.
Его горло еще царапало, исцеляясь от дыма взрыва, которым он надышался.
Все взгляды оказались прикованы к нему.
— Изучать ее рисунки, — ответил Люциен, держа в руке кий. — Это все, что мы можем.
— Это, а также хорошо к ней относиться, — вмешалась Эшлин.
Добросердечные женщины — погибель этого мира.
— Теперь, когда Ловцы знают, где она, они будут еще усердней преследовать нас.
— Думаю, это обрадует тебя, — сказал Парис, отводя взгляд от «пиршества плоти» на экране телевизора.
«Так и будет, как только я полностью восстановлюсь»
Даже сейчас ему хотелось прислониться к стене.
— Надо запереть ее где-нибудь, там, где они и не вздумают ее искать.
Эшлин решительно покачала головой.
— Ни в коем случае.
— Ага, желаю удачи с Рейесом, — Уильям хлопнул по плечу Люциена, хотя его восхищенный взгляд не отрывался от Сабина. — Мужик на диво умело справляется с кинжалами.
— Кто приглашал тебя вмешаться в разговор? — буркнул Сабин.
— Анья, — ухмыляясь, ответил бессмертный. — Сказала, что я могу оставаться сколько угодно. А теперь ты дашь нам доиграть или как?
Сабин ничего не мог поделать с собой — этот нахальный мерзавец нравился ему все сильнее.
— Анья, обуздай-ка своего приятеля.
— Зачем? Я же выигрываю.
Парочка вернулась к игре. Люциен любовно следил, как Анья наклоняется для удара.
— Я предпочту, чтобы мы убили девчонку вместо того, чтобы она оказалась в лапах наших врагов. Она слишком могущественна, и может сильно навредить нашей цели.
Никто не удосужился ответить. Они уже сбросили его со счетов.
Кейн взял бутылку вина, и стекло треснуло.
— Проклятье!
Закатив глаза, Сабин подошел к нему, схватил другую бутылку и наполнил бокал.
— Держи. Итак? — настоял на ответе воин.
Торин, стоявший в углу — одинокий и недосягаемый — наконец-то вознаградил его репликой.
— Тронь ее, и наши группировки вновь разделятся. Рейес скорее умрет, чем потеряет ее, а я предпочту утратить тебя, вместо того, чтобы причинить ему боль.
Сабин вздохнул, провел ладонью по своему расписанному синяками лицу. Он ценил этих воинов и более не желал их терять. Возможно, настанет день, когда они вновь будут ценить и его, как прежде.
«Возможно, этого не будет никогда».
«Демон, ты тупой засранец. Ненавижу тебя!»
— Тогда нам стоит подтолкнуть ее к поиску третьего и четвертого артефакта, — вслух проговорил он, — чтобы счет оставался в нашу пользу. Если Ловцы отыщут их, то война может никогда не закончится.
«Как мне обезопасить ее, если царь Титанов, каждый демон в Аду и все Ловцы хотят ее?»
Рейес не смог сомкнуть глаз этой ночью. Не только потому, что слова Люциена продолжали звучать в его голове, но из-за того, что Даника была всего лишь в шаге от него. Все, что ему надо было сделать, это скатиться с кровати и открыть разделяющую их дверь. Тогда он смог бы обнять ее.
Он старался не думать о первом, и не мог не наслаждаться вторым. Его раны по большей части затянулись, значит, у него хватит сил овладеть ею.
«Еще один раз».
«Слишком опасно», — уже решил он.
«Стоит рискнуть. Она того стоит».
«Будучи нежен, ты сводишь риск до минимума».
Боги, он не знал, откуда приходили эти мысли. Думал ли это он сам или его демон. А была ли разница?
Взять Данику в последний раз, обнимать ее, чувствовать ее теплое дыхание, наслаждаться ее мягким телом, впитывать ее сладкий вкус…
Сминая в кулаках простынь, он стиснул зубы.
Это опасные мысли. Ненавистные мысли.
Желанные мысли.
Она стала частью него, и ему не нравилось быть без нее. Он нуждался в ней. Иначе чувствовал себя ущербным.
Ради ее блага. Так будет лучше. Не будь эгоистом хоть раз в жизни.
Сколько раз ему придется говорить это себе?
Ее семья ненавидит его и имеет на это полное право. Они будут корить ее за то, что она останется с ним. Чувство вины поселится в ней, а вскоре за ним расцветет и ненависть.
Будучи занят размышлениями, он не почувствовал чужого присутствия, пока не оказалось слишком поздно. Холодная сталь коснулась его шеи.
Он замер. Открыв глаза, увидел Данику.
Даже будь она врагом, он и то отреагировал бы менее бурно. Все тело воина содрогнулось.
Лунный свет обволакивал девушку, сияя точно нимбом вокруг ее головы. Светлые волосы ее были распущенны и спадали на плечи. Она была одета в белую футболку большого размера.
Его футболку. Чувство собственника проснулось в каждой клеточке тела.
Плоть его мгновенно налилась желанием.
«Сопротивляйся»
— Как ты сбежала? — спросил он.
— Научилась справляться с замками со времени своего последнего визита.
Ее аромат грозы и шторма доносился до него, и он не мог не вдохнуть его глубоко-глубоко.
— Возвращайся к своей семье.
— Нет уж. Прости. Я собираюсь доказать, что могу без вреда для себя причинить тебе боль.
Воин не дал ей времени порезать себя. Молниеносным движением он схватил ее запястье и крепко сжал, не позволяя шевелиться. Другой рукой отобрал кинжал и выбросил его. Ее глаза широко распахнулись, когда он потянул ее на себя.
Перекатившись поверх, прижал к матрасу.
«Сопротивляйся».
Сопротивляйся — ее дыхание коснулось его щеки. Ее грудь припечаталась к его. Ее ноги обвились вокруг его талии, прижимая влажный, обнаженный центр ее плоти к его эрекции. Это не девушка, а жидкий огонь, в котором сгорели все мысли о сопротивлении.