«Сейчас», — отражалось эхом голове воина.
Он направился в свою спальню, зная, что наконец-то должен принять решение.
Время пришло. Откладывать больше нельзя. Ему казалось, что его разрывает на части.
Он поднял кинжал высоко в воздух.
— Крон, верховный Титан, я здесь, как ты и приказывал.
Выкрикнув эти слова, он сделал порез на своей груди. Глубокий, очень глубокий, на всю длину лезвия, которое разрезало кожу и органы. Кровь полилась рекой.
Боль оказалась весьма жестокой. Он едва не сложился вдвое, но должен был доказать свою решительность.
Сегодня он уже переспал с двумя женщинами, которых едва ли мог вспомнить. А ведь с последней он был всего лишь час назад. Ему опротивело все это. Его уже тошнило от самого себя.
Предыдущие дни он провел в раздумьях. Героический поступок. Это должно быть в новинку мужчине, который несчетные столетия шел на поводу у своего тела, заглушая голос разума. Теперь же последний был переполнен вопросами и оценкой возможностей. Аэрон или Сиенна.
— Крон, молю тебя. Явись. Еще одна аудиенция, это все, что мне необходимо. Я…
— Кричу без особой нужды, — договорил за него царь богов.
Аромат звезд мгновенно наполнил комнату. Пульсация силы пропитала воздух, заставляя волоски на коже Париса встать дыбом.
Как бы ему не хотелось, но он не обернулся, чтобы посмотреть на своего гостя. Он учтиво склонил голову, приняв позу слуги. Он так и не решил, желает ли верховный Титан ему зла, или же просто сконфужен существованием Повелителей Преисподней, как и сами они поведением Титанов.
Парис был не уверен, мог лишь гадать, но собирался действовать так, словно истиной было второе предположение.
— Прежде чем принять решение, у меня есть несколько вопросов, — сказал он. — Если позволите, я задам их.
— Я много думал о тебе, демон. Ты и твои желания — загадка, которую я намерен решить, — стук сандалий, шорох одежд, и вот уже Крон оказался стоящим перед ним. — Спрашивай.
— Если я выберу Сиенну, не получу ли я просто ее гниющий труп?
Прозвучал теплый смешок истинного веселья.
— Такой подозрительный. Так вне сомнений поступили бы коварные ублюдки Олимпийцы. Я же гораздо щедрее. С моей помощью ты получишь ее такой же, какой она некогда была. Для тебя не будет никакой разницы ни во внешнем ее виде, ни в разговоре. Она не будет просто говорящим трупом. У нее будет сердце, и оно будет биться.
«Для тебя»
Эти слова эхом пронеслись в его голове, и он нахмурился. Имели ли они определенное значение или же он просто искал скрытый умысел там, где его не было? Боги в веках прославились своей обманчивой натурой.
Крон обозвал Олимпийцев коварными ублюдками, но Парис бы жизнь прозакладывал, что Титаны ничем не отличались.
Все же он настаивал на своем.
— Будет ли она ненавидеть меня, как и ранее?
Опять раздался смех, а тыльную часть его шеи погладили кончики пальцев. Нежно, но мощный заряд энергии от них проник в его тело, заставляя сердце бешено колотиться.
— Конечно же, она будет тебя ненавидеть. Она — Ловец. Ты — Повелитель. Но я уверен, демон Разврата, что ты сможешь опутать ее своими чарами и влюбить в себя.
Сможет ли?
И стоило ли ее возвращение того чувства вины, которое он будет испытывать, потому что не спас Аэрона, имея такую возможность? Похоже, Рейес считал, что стоит, поскольку не мог оторваться от женщины, которую отчаянно желал уничтожить Аэрон.
Парис медленно поднял голову, и встретил взгляд Крона. Лицо Титана было абсолютно спокойно, безразличие читалось в глазах.
Проклятье! Что же ему делать?
Даника закричала, когда Рейес отпрянул от нее и вступил в схватку с… Аэроном. Она поняла это и глаза ее широко распахнулись от ужаса, который нарастал внутри нее. Она отползла назад, прижимаясь спиной к холодному изголовью кровати.
Что же, черт возьми, ей делать?
Мужчины катались по полу, ударяя, разрывая кожу, кусаясь и рыча, словно дикие животные. Аэрон раз за разом ранил Рейеса в шею, вопя, что скорого его голова покатится с плеч. Дважды ему удалось глубоко порезать Рейеса, пустив тому кровь.
А он и без того был слаб, ведь она — ох, ради всего святого — ранила его пару минут назад.
Кинжал. Да. Именно он-то ей и нужен. Где — черт бы его побрал — этот кинжал?
Девушка осмотрелась… вот он, на полу. Так близко и в то же время так далеко.
Когда подобное происходило в прошлый раз, Аэрон сбил ее с ног, и она беспомощно валялась на полу. Рейес спас ее, приняв удар на себя. На этот раз она не будет просто наблюдать, не сбежит. Она поможет. Она же тренировалась тому, как можно «помочь» в таком случае.
Даника сползла с матраса, в то время как мужчины отпрянули, тяжело дыша, кружа друг напротив друга.
— Она — моя, — прорычал Рейес.
— Принадлежит богам, — гаркнул Аэрон. Он крутанулся, и острый край его крыла оцарапал Рейесову щеку.
Голова воина отклонилась в сторону. Выровнявшись, он улыбнулся.
— Уже нет. Как ты сбежал из камеры?
— Крон. По его словам настало время действовать. А когда говорят боги, я подчиняюсь.
Легион выглянула из тени, образованной крыльями Аэрона.
— Не причиняй вреда.
Аэрон поднял руку, чтобы погладить голову маленького демона.
Создание заурчало так же, как это делал Рейес, когда ему причиняли боль.
«Еще чуть-чуть», — подумала она, приближаясь к оружию и стараясь не попасться на глаза воинам. Серебристая сталь продолжала, дразнясь, подмигивать ей.
— За дружбу приходится платить, — мрачно процедил Аэрон.
— Я — твой друг.
— Нет.
— Аэрон, я люблю тебя.
— Не Аэрон. Гнев.
— Ты — Аэрон. Мой брат по заточению в ларце.
— И все же ты посадил меня под замок, прекрасно зная, как ужасно подобное состояние.
— Ты умолял меня об этом!
— А ты не должен был меня слушать!
Девушка наклонилась. Едва пальцы ее обвились вокруг рукоятки, как она заметила, что Рейес побледнел. Слова Аэрона, должно быть, достигли цели — чувства вины Рейеса — и ранили глубоко, как удар меча. Она выпрямилась.
Даника поняла, что он предпочел ее своему другу, в первый раз по-настоящему почувствовав, как тяжело ему далось это решение. Эти воины прошли вместе сквозь пламя Ада. И это не оборот речи!
— Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить тебя от тебя самого, — проговорил Рейес.
— Нет, ты сделал, то, что должен был сделать, чтобы защитить ее! — выкрикнул Аэрон, ударяя себя кулаком по бедру. Раздувая ноздри, он сжал кулаки, готовясь к новой атаке. — Моего врага.
Рейес был обнажен, безоружен, и, скорее всего, опасался приближаться к кровати, где лежал второй кинжал. Не желал привлечь внимание к Данике. Он опять защищал ее, невзирая на опасность, которой подвергался сам.
Облизнув губы, она наблюдала, как он медленно попятился. Дрожь охватила ее. Она хотела позвать, бросить ему кинжал. Но что, если ее голос отвлечет его внимание? Что, если Аэрон воспользуется этим и набросится, чтобы перерезать ему глотку?
Она своими глазами видела, как Рейес восстанавливался от ранений, но знала, что новую голову он не сможет отрастить.
Легион облокотилась о плечо Аэрона и умоляюще воззрилась на Данику.
— Оссстанови их. Не причччиняй вреда Аэрону, — чешуйчатые лапки погладили волосы воина. — Спокойно, друг. Спокойно.
— Я пытаюсь, — прошептала Даника.
Подалась вперед, оставаясь в тени, но держа наготове кинжал. Для его глотки.
— Я демон Гнева, — чем больше говорил Аэрон, тем больше голосов слышалось в его речи, глубоких и хриплых, ликующих, но жестоких. — Ты обидел меня с вопиющей наглостью и будешь страдать за это.
Его светящийся красный взор наконец-то коснулся Даники. Она замерла, не в силах сделать новый вдох.
Рейес взвыл и прыгнул, ударяя Аэрона в грудь. Мужчины повалились назад, крылья Аэрона забились о стену. Бах. Хрясть. Они с такой силой впечатались в дверь с такой силой, что петли не выдержали, и та упала.
Легион взвизгнула и отскочила прочь, спряталась под кроватью.