— Три?
— Столько лет, сколько я обещала нам. Прежде чем я снова приду за тобой.
— Что?
— Два. Мама сказала, что именно столько нам было лет, когда я впервые призналась тебе в любви. Папа закончил строительство домика на дереве, и твои родители привезли тебя. Мои папа и мама помогли нам забраться в домик на дереве. Она говорит, что я повернулась к тебе и сказала, что люблю тебя. Что это были первые слова, которые я произнесла.
Я молчу. Без слов. Я в замешательстве, потому что вижу, к чему все идет, и это похоже на крушение поезда, которое только и ждет, чтобы произойти. И я стою перед тренировкой, готовый принять удар на себя. Даже если это убьет меня.
— Один, — продолжает она. Безжалостно. — Количество людей, которых я когда-либо любила. Количество людей, которых я только буду любить. За три года не было никого другого. Это никогда не было вариантом, потому что я всегда буду любить только тебя, Лиам.
— Три. Два. Один, — шепчу я. — Твое письмо.
— Да. — Она опускает глаза. Я хочу повернуться к ней и, возможно, сделать что-то безумное, например, прижаться к ее губам, но тут к нам прижимаются коалы, и это, наверное, самое нелепое предложение, которое я когда-либо думал. — Это было мое обещание тебе. Я пыталась написать в письме больше, но знала, что если напишу, то не смогу уйти. Ты бы не позволил мне отказаться от стажировки, а значит, отказался бы от своей мечты о регби. Я просто... я чувствовала, что должна. Мне нужно было, чтобы ты следовал своим мечтам. Я знаю, что это эгоистично, но такова любовь. Именно поэтому ты бы поехал за мной в Нью-Йорк, зная, что тот факт, что ты отказался от своей мечты ради меня, медленно убивал бы меня.
Я не знаю, что ей ответить.
Принять невысказанные извинения?
А может, извиниться самому?
Она словно перевернула три года вверх дном, положила их в блендер и пытается сказать мне, что это Jamba Juice.
Беллами не дает мне возможности высказаться.
— Любовь эгоистична, безжалостна и уродлива. Если ты думаешь иначе, ты обманываешь себя. Но мы все равно хотим ее, даже если она оставляет глубочайшие шрамы, потому что шрамы, которые дает нам любовь, прекрасны. Они напоминают нам о том, что значит жить.
Так она говорит мне, что все еще любит меня.
Может быть, я уступлю. Может быть, еще одна ночь не сломит меня. Может быть, она уйдет, и я буду в порядке.
Потому что, правда в том, что я скучаю по ней. Я хочу ее. Я люблю ее.
Если она продолжит в том же духе, я сдамся.
ГЛАВА 7
Беллами
Пот - это сексуально.
Я стараюсь не думать об этом, наблюдая за тем, как Лиам добавляет еще один вес к штанге, которую он поднимает. Пот стекает по его лбу, по щеке, по подбородку и на голую грудь. Быть таким горячим должно быть незаконно.
Если бы он стоял в таком виде посреди движения, то спровоцировал бы дюжину автомобильных аварий и был бы привлечен к ответственности за непредумышленное убийство, клянусь.
— Ты опять пялишься, — говорит он, нахальная ухмылка приподнимает уголки его губ.
— Это моя работа - наблюдать, как ты тренируешься. — Я убираю хрипоту из своего голоса. — Ну, знаешь. Для статьи.