— Но это действительно первый случай, когда я наконец смог тебе все рассказать, — сказал Рэндом.
— Верно, — согласился я. — К несчастью, только твоей сказки и не хватало для прояснения происходящего: она лишь усложнила головоломку. Которая и без того сплошное ловкачество, передергивание. Вот — мы с черной дорогой, бегущей к подножию Колвира. Дорога проходит сквозь Тень, и по ней успешно пересекают Тень всякие твари — чтобы осаждать Янтарь. Нам неизвестна истинная природа сил, стоящих за нашествием, но они определенно пагубны и явно набирают силу. Какое-то время я ощущал вину за это, потому что связывал со своим проклятием. Да, я обрушил проклятие на нас. Но проклятие или не проклятие, все в конечном счете сводится к некой реальности, с которой можно сражаться. Что мы и намерены делать. Ну а всю эту неделю я пытался понять роль Дары. Кто она на самом деле? Что она такое? Почему ее так заботило испытание Образом? Как она ухитрилась пересечь его? И финальная угроза… «Янтарь должен быть разрушен», — сказала она. То, что это случилось одновременно с атакой по черной дороге, кажется не просто совпадением. Разделять эти факты — смысла нет, скорее это лоскутки одного одеяла. И все ведет к тому, что где-то здесь в Янтаре есть предатель: смерть Кэйна, записки… Кто-то здесь или содействует внешнему врагу, или вообще целиком и полностью ведет всю интригу. Теперь через этого парня ты связываешь с интригой исчезновение Брэнда, — я слегка подопнул труп ногой. — Все указывает на то, что и папина смерть или отсутствие — тоже часть этого. Но если это так, то все творится в рамках большего заговора — тщательно сработанного — деталь за деталью в течение многих лет.
Рэндом обследовал буфет в углу, извлек бутылку и пару кубков. Наполнил их и принес один мне, затем вернулся в кресло. В молчании мы подняли тост за тщетность усилий.
— Ну, — сказал Рэндом, — составление заговоров — здесь занятие номер один, и каждый для этого имеет массу времени, ты же знаешь. Мы с тобой слишком молоды, чтобы помнить братьев Озрика и Финндо, которые умерли во благо Янтаря. Но впечатление, которое сложилось после разговора с Бенедиктом…
— Да, — сказал я, — …что они позволили себе нечто большее, чем просто страстные мысли о троне, и возникла необходимость, чтобы они доблестно пали за Янтарь. Я тоже это слышал. Может — да, может — нет. Мы никогда не узнаем наверняка. И все же… Да, вопрос ясен, и даже слишком. Не сомневаюсь, что и раньше кто-нибудь пытался провернуть такую операцию. Я не откажу в этих страстях ни одному из нас. Но кому? Мы будем в жестком гандикапе, пока не выясним, кто этот Некто. Любой ход, который мы сделаем не по существу, лишь раззадорит зверя. Гони идеи.
— Корвин, — сказал Рэндом, — если честно, я мог бы обстряпать это дело, находясь где-нибудь здесь — даже сам по себе, один, со статусом пленника и все такое. На деле такой статус был бы отличным прикрытием. Я бы искренне наслаждался, так беспомощно наблюдая за событиями, а на самом деле дергая струны, заставляющие танцевать всех остальных. Но наслаждался бы любой из нас. У всех нас свои побуждения, свои амбиции. И с годами мы все имели время и возможность заложить бо-ольшой фундамент. Нет, поиск подозреваемых — это неверный путь. Здесь любой и каждый попадают в эту категорию. Давай лучше обсудим, что могло бы выделять подобную личность, не рассматривая мотивы, забыв про возможности. Я бы сказал, давай взглянем на методы.
— Отлично. Начинаешь ты.
— Кто-то из нас знает больше остальных о методах работы с Тенью — входы и выходы, почему и как. К тому же у него есть союзник, обретенный где-то чертовски далеко. Вот соотношение, которое он использовал для воздействия на Янтарь. Н-н-да, у нас нет способа взглянуть на человека и определить, обладает ли он столь особенными знанием и умением. Но давай прикинем, где он их мог набраться. Могло случиться так, что некто самостоятельно что-то где-то выяснил в Тени. Или он обучился всему здесь, пока Дваркин был жив и имел желание давать уроки.
Я уставился в кубок. Дваркин по-прежнему мог оставаться в живых. Он обеспечил мне побег из темниц Янтаря… как давно? Этого я никому как не рассказывал, так и не собирался рассказывать. С одной стороны, Дваркин был достаточно безумен… очевидно, поэтому Папа и запер его подальше. С другой — продемонстрировал власть над силами, которых я не понимал, чем и убедил меня, что может быть куда более опасным. И все-таки он был по-дружески расположен ко мне сразу после чайной ложки лести и воспоминаний. Если Дваркин еще и коптит воздух, то подозреваю, что, сохранив за душой капельку терпения, я смог бы сторговаться с ним. Так что я попридержал эти мысли в подземельях своей памяти как тайное, но возможное оружие. Я не видел причин менять ранее принятое решение.