Я еле сдержала смех, вспоминая об этом. За весельем, как из-за разрушенной дамбы, хлынула горечь. Вместе с ним уехало мое детство.
Рассудив, что делать все равно нечего, я тихо встала, взяла телефон и села у двери. Снаружи дохнуло свежим воздухом и летним ветром. Трава и шпалы проносились внизу. Зарядку хорошо бы поберечь, но в конце концов, еще оставался Фарид, да и мне хотелось расслабиться. Я включила сотовый и зашла в электронный скетчбук. Без стилуса рисовать на экране неудобно, конечно, но я и не собиралась выставлять это куда-то. Получалось неплохо. Самое главное, очертания людей, были различимы, я порадовалась удавшимся пропорциям. Мне всегда нравилось рисовать позы, они без слов выдавали отношения между людьми. Через некоторое время, прогодавшись, я встала и отошла к сумке. Зашелестел пакет. Легкая полутьма шевельнулась. Я замерла.
– Это ты, Кам… Аелет? Разбудила?
– Меня так просто не разбудишь, – шепотом ответила Аелет, поднимаясь. – Чего не спишь?
– Не спится.
Я вернулась на свой пост. Приятельница села рядом. На нее упал бледный свет.
– Мародерством занимаешься, значит? – Она кивнула на булочку у меня в руке.
Я улыбнулась.
– Ты меня разоблачила. Опять.
– В смысле?
– Забыла, как меня из-за тебя на учет поставили?
– Чего-о?
– Сидим мы на биологии, до столовки еще 2 урока, а у меня в сумке папин пирог… Биологичка там завяла у себя за столом, она бы ничего не заметила, если б тебе не вздумалось проситься в туалет.
– Ты, значит, сидишь, хомячишь на уроке, а я виновата? Надо было не отпрашиваться, как раз вместе сидим…
Смеясь, я ударила ее в плечо.
– Фу, заткнись, не порть аппетит.
Сунув выпечку в зубы, я разблокировала смартфон. Аелет неприкрыто посмотрела на экран. Конечно, она поняла, кто здесь изображен.
– Вдохновение нахлынуло?
Я неопределенно наклонила голову, не выпуская булочку из зубов.
– Красиво, слушай.
Я промычала: “Спасибо, стараюсь”.
– Ты, вроде, не ходила в рисовальную школу?
– Не-а. Меня брат научил.
– Здорово. Но он, кажется, не художник?
– Нет, это хобби. Он сейчас учится на журналиста. Будет ходить и доставать людей, у него это хорошо получается.
Аелет засмеялась.
– Кстати, его не было у вас дома. Где он сейчас?
Рука дрогнула и прочертила на рисунке кривую линию. Я вздохнула и, нажав на “отмену”, сказала:
– Кстати, в Имадэме. У него учеба там.
– Так каникулы же, не?
– Он… решил не приезжать. – Я едва услышала собственные слова. – Решил пройти практику, да и работу найти не помешало бы…
Приятельница промычала что-то и спросила:
– А ты? Придумала, куда поедешь?
– Останусь дома, наверно.
– Что? – Она повернулась ко мне.
– А что? Сейчас можно и учиться, и работать дистанционно, особенно если работать кем-то вроде дизайнера.
– Ну, во-первых, черта с два тебя кто на работу так возьмет, а во-вторых… Ты что, всю жизнь хочешь просидеть в нашем городишке? Упустить студенческие годы, новые знакомства, новую жизнь?
– А что в ней хорошего? Сейчас лучшее время в нашей жизни. Время, прожитое с семьей и старыми знакомыми, когда не надо беспокоиться о деньгах или работе. Да и знаешь, мы никогда не будем младше.
– И что? Хорошего-то тоже много. Новое не значит хуже.
– Ну, если расстаться и видеться раз в 3 года для тебя не значит хуже, то ты права.
Я осеклась, но было поздно. Она не сразу нашлась, что сказать.
– Конечно, нет. Камила, я не это имела в виду… – Аелет положила руку мне на плечо, я не посмотрела на нее. Не дождавшись от меня ответной реакции, она встала и ушла. Я вздохнула и прислонилась к стене. Я повела себя, как ребенок, глупо было говорить это вслух. Она переживает тяжелые времена, несправедливо, чтобы она выслушивала обвинения еще и от меня, но все-таки… Черт, я делаю все, что могу, я рискую жизнью, неужели нельзя хотя бы притвориться, что ты это ценишь?? Что хоть немного пожалеешь, когда все связи оборвутся? Экран телефона еще горел. Я удалила рисунок.