"Ну, – Более или менее".
"Я хотела бы услышать "более"версию, пожалуйста. Например, когда ты познакомилась с этой женщиной?
"Гм, два дня назад… вроде как".
"Два дня"? – Она удивленно уставилась на меня. – "И вся эта неразбериха из-за того, что длилось меньше времени, чем требуется, чтобы испарилась вода в заткнутой ванне?"
Я нахмурилась. Блин, когда ты смотришь на все это таким образом, это звучит довольно жалко. Она заметила мой хмурый взгляд и ее голос смягчился.
"Должно быть, это были совершенно невероятные два дня".
Я кивнула, грустно улыбнувшись. – "Угу…"
Начав говорить, я не замолкала, пока мы не добрались до Джорджтауна, и к тому времени я полностью рационализировала свое решение оставить в покое и избегать любых контактов с Кимберли Скотт. Бренна была молчаливой на протяжении большей части пути. Не зная, Бренну, у вас конечно, не будет представления, насколько странным это было, но для справки, это было очень странно. Иногда она вставляла вопрос или комментарий, но в основном она просто слушала и пристально смотрела на меня, что, честно говоря, было немного подозрительно. Я, наконец, замолчала, и машина погрузилась в тишину на несколько минут. Она все время смотрела на меня с сочувствием в светло-карих глазах, таких же, как и мои собственные. Я была в ужасе, почувствовав жжение неожиданно подступивших слез. Я несколько раз поморгала, сдерживая их.
"О Дарси…"
Ее голос был полон любви и понимания, и это все, что было нужно, чтобы плотину прорвало. Я не особо открытый человек, – Я скорее "держи все в себе и не срывайся на ничего не подозревающих, совершенно невинных людях"тип девушки – но это, я не смогла сдержать в себе.
Бренна восприняла это спокойно, невозмутимо поручив мне съехать на обочину и лишь затем притянула меня к себе, поглаживая спину и что-то успокаивающе нашептывая, в то время, когда я, как ребенок рыдала у нее на плече. Двадцать с лишним лет стоицизма растеклись по ее ярко-бирюзовому топу в виде слез, слюней, и всяких других жидкостей моего организма, которые обычно выделяются в таких случаях. Когда я, наконец, последний раз глубоко вздохнула и всхлипнула, сказать, что я была немножко смущена, все равно, что сказать, что Скалистые Горы вокруг нас были всего лишь маленькими холмиками.
"О, Боже, Бренна, твоя рубашка…" – Произнесла я, шмыгнув носом, и, безуспешно пытаясь салфеткой стереть с блузки Бренны свои сопли, слюни и слезы, той самой, которую я должна была использовать по назначению с самого начала.
"О, Боже – Мне очень жаль."
Она уставилась на свою рубашку со смесью смущения и любопытства, как будто она была не совсем уверена, откуда это безобразие взялось, и хочет ли она вообще знать об этом. Когда я посмотрела на ее лицо, мое хлюпанье превратилось в икоту пополам с хихиканьем, и когда она повернулась ко мне с выражением недоумения, икота уступила место полноценному смеху.
Она моргнула и посмотрела на свою рубашку снова, прежде чем добавить к издаваемым мной звукам еще и свой смех. На этот раз слезы были слезами радости, и я охотно приняла их, так же как за несколько минут до этого боролась с ними, наслаждаясь тем, что напряжение, наконец, было снято. Когда наш смех перешел в легкое хихиканье, я снова завела машину и выехала на шоссе, продолжая нашу поездку. Мы ехали в тишине несколько минут, когда я почувствовала легкое прикосновение ее руки к моей собственной.
"Так что ты собираешься делать с этой девушкой, а?" – спросила она с нежной улыбкой.
Я вздохнула и сжала ее руку.
"Черт, если бы я знала, Брен. Если бы я только знала".
Это был мой, в значительной степени, стандартный ответ на протяжении пяти дней, которые Бренна оставалась со мной. Мы редко говорили о Ким, но в любой момент, как гром среди ясного неба, Бренна могла спросить:
"Так что ты собираешься делать?", – снова заставляя меня возвращаться к мыслям, которые я безуспешно пыталась выбросить из своей головы все это время.
Помимо вопросов Бренны и других случайных напоминаниях о Ким – случайных, которые происходили каждое утро, когда я просыпалась в одиночестве, прижимая к лицу подушку, все еще носившую слабый ее аромат, каждый раз, когда я слушала Пэтти Гриффин, которую я болезненно проигрывала снова и снова, будучи одной, и каждый раз, когда мелькнувшие где-то темные волосы попадались мне на глаза…
Не считая этих случайных напоминаний, мне удалось держаться подальше от Ким и спасти довольно приличное Рождество. Бренна заставляла меня смеяться без умолку. Ее прямолинейность и уникальный взгляд на мир всегда это делали. Мы разговаривали, ходили по магазинам, катались на санках, ели, пили, разговаривали и снова ели – Бренна даже пыталась освоить сноуборд в течение одного дня, и на удивление получалось у нее не плохо.
Пять дней пролетели незаметно и, прежде чем я успела опомниться, уже снова стояла в терминале аэропорта, тощие руки Бренн обнимали меня и мой подбородок утыкался ей в макушку.
"С Рождеством, Брен. Большое спасибо, что приехала, и выслушала и… ну, за все." – Пробормотала я, когда она отстранилась.
"Я прекрасно провела время, дорогая, спасибо тебе".
Она игриво посмотрела на меня.
"Итак, крошка Лил, что же ты собираешься делать?"
Я криво усмехнулась ей. – "Черт, если бы я знала".
Она улыбнулась в ответ, и схватила меня за руку, зажав что-то в моей ладони.
"Может быть, это поможет."
Я посмотрел на нее вопросительно, потом вниз на бумажку, которую она мне дала. На нем был написан номер телефона жирным шрифтом, в котором я узнала почерк Греты.
Я посмотрела на нее.
"Что это?"
"Ее номер телефона".
"Чей номер телефона?"
Я прекрасно знала, чей был это номер, так же как и она знала, что я знала.
Она ухмыльнулась, и снова быстро обняла меня.
"Пока, милая. Береги себя, хорошо?"
Я кивнула, и она, развернувшись, отправилась в зал ожидания на посадку. Пройдя несколько шагов, она остановилась и оглянулась через плечо.
"И ради всего святого, позвони ей!"
Я посмотрела вслед удаляющейся спине Бренны, а затем вниз на номер.
Смяла бумажку в руке.
Направилась к ближайшей мусорной корзине.
И не выбросила.
По пути обратно к моей машине, мне попадалось, по меньшей мере два десятка мусорных баков. К каждому я тянула руку, заносила над краем… и не отпускала.
Не смогла отпустить.
Разочарованная самой собой, я, наконец, сунула бумажку в карман, где она грозила прожечь дыру в штанах все время, пока я ехала домой. Что же я за слабак такой. Не могу даже выбросить малюсенькую бумажечку.
Я вставила диск Nine Inch Nails для пробуждения вдохновения – раньше я всегда прислушивалась к ним перед какой-нибудь встречей, когда я знала, что должна быть жесткой, – но даже вопли "голова, как дыра", на пределах моих легких, не избавили мой разум от бумажки в моем кармане.
Я поиграла в игру "сколько номерных знаков из разных штатов я смогу определить". Эта игра была намного веселее, когда мне было 8 лет.
Я поиграла в "я шпион с моим маленьким глазком", но играть соло оказалось настоящим испытанием.
Я поиграла в "красный грузовик, синий грузовик", но без пива, что это за игра?
Я вздохнула.
Я поерзала.
Снова вздохнула.