Много напитков, разговоров и смеха имели продолжение, и когда Грета отправилась домой примерно в десять, я осталась. В конечном счете принимая приглашение Кена и Пэм остаться ночевать у них и позавтракать знаменитым французским тостом Пэм на утро.
Вот почему я находилась в странной комнате и ощущала действительно мощное похмелье.
Испытывая облегчение от того, что вспомнила, что не совершила вчера ничего ужасного, разве что рассказала пару плохих шуток, я прошлепала в ванную комнату и сунулась в аптечку. Я обрадовалась, найдя большую баночку ибупрофена, спрятанную позади крема для бритья и бинтов. Я взяла четыре таблетки, запивая их с жадностью водой прямо из-под крана, молясь, чтобы они подействовали быстро.
Душ, когда я его включила, оказался невероятно шумным для моей больной головы, и я скривилась, когда струи воды впились в мою кожу. Десять минут спустя, кажется, я почувствовала себя почти человеком, и напевая, 'а снег идет, а снег идет, а снег идет', подумала, что французский тост звучит очень даже хорошо, и вытирая насухо мои волосы, вернулась в спальню.
"Извините."
Мое тело замерло. Голос был низким и приятным, отчетливо женственным… Мило.
Я всмотрелась сквозь белую пелену и увидела темные волосы, голубые глаза, хрупкое, компактное тело и полные, чувственные губы.
Очень милая.
Но очень молодая.
"Привет." – сказала я, и перекинула полотенце через плечо. Я конечно осознавала, но как-то не особо смущалась того, что была обнажена, и улыбнулась немного, замечая ее очевидный дискомфорт.
Что-то мелькнуло в ее глазах на мгновение, похожее на всплеск повышения температуры, и моя ухмылка стала еще шире.
"Кто. Черт побери. Ты такая?"
Надменная. Требовательная. Озлобленная. Полные губы внезапно показались скорее обиженными, чем чувственными, и голос уже не казался привлекательным.
"И почему черт возьми, ты в моей комнате?"
Нет, вообще не привлекательный. И слишком молодой так или иначе. А жаль.
Моя комната. Я посмотрела на нее внимательнее и заметила сходство. Голубые глаза Кена и высокие скулы Пэм, отличающиеся только своей юной округлостью. Это должно быть одна из детей Пэм и Кена, о которых они говорили – их было двое. Мальчик и девочка, оба учились в колледже где-то на востоке. Как же их звали? Кайл и… Ким? Да, точно. Ким. Гениальный ребенок, которая пошла в колледж в 17 лет.
Я стянула полотенце с плеча и продолжила сушить волосы, наблюдая ее попытку не наблюдать за мной.
"Ты должно быть Кимми." – Я нарочно использовала сокращенное прозвище. Пэм сказала мне, что она терпеть этого не могла, но отношение этой девочки начинало меня по-немногу бесить.
Ее глаза бродили по моему обнаженному телу и за мгновение до того, как были пойманы моим взглядом, ее лицо вспыхнуло гневом. Она стреляет и попадает прямо в десятку! Я подумала, и попыталась не усмехнуться.
"Вообще-то Кимберли," – ответила Она напористо, – "И ты не ответила на мой вопрос. Кто, черт возьми, ты такая?"
Я подняла бровь. Даже Кимберли. Не Ким. Видимо так проявлялась ее обида на меня.
"Так, так, Кимми." – Я растягивала слова. Я не знаю, почему я испытывая такую потребность нажимать на кнопки этого ребенка. – "Что за речь. Что подумала бы твоя мать?"
Если бы она была мультяшкой, то из ее ушей повалил бы пар, а голова просто взорвалась на части. Ее лицо приобрело такой оттенок розового, который я никогда не видела прежде и она разве что не отдавила себе от расстройства ногу. На сей раз, я не могла спрятать улыбку.
С шумным звуком, который очень походил на фырканье, она протопала к стулу, на котором лежала моя одежда, подняла эту груду, и размахнувшись бросила ее в меня.
"Убирайся!"
Я была впечатлена таким талантом. Пока она не заметила, что с ее рукава свисал мой лифчик, зацепившийся крючком за петельку ее свитера.
Я просто не смогла удержаться. Я расхохоталась. Громко.
Она была уязвлена. И это, мне стыдно признаться, заставило меня смеяться еще сильнее.