Юлий Стрелецкий
3 в 1
Тропа
Где-то высоко в небе маленькие капельки, маленькие ундины — духи воды, соприкоснулись со своими родичами, элементалами, живущими в холодном воздухе и из этого союза родились такие похожие друг на друга, но, как и люди, такие неповторимые снежинки. Одна из них, начав свой путь в облаке, ставшем ее колыбелью, словно маленький ангел, спускалась все ближе и ближе к земле, пока не опустилась на ладонь Дженни, и, снова превратившись в капельку, не исполнила таким образом своего предназначения — подарить короткий миг счастья тем, кто наблюдал ее падение. Первый снег.
— Что-то рано в этом году. Никто не ожидал, не правда ли? — спросила она, и нажала на кнопку, чтобы закрыть окно автомобиля.
— Да, да, — рассеянно ответил Роберт.
Они коротали время, сидя в автомобиле, припаркованном тут же на автозаправке, пока Марк ходил в магазин за всякой всячиной. Дженни выставляла руку ладонью вверх в открытое окно и смотрела, как на нее приземляются снежинки, а Роберт размышлял о дороге как о каком-то объемном, можно даже сказать, метафизическом понятии.
«Почему нас так влечет путешествовать? — размышлял он. — Даже самые тяжелые на подъем люди время от времени отправляются в дорогу. Зачем? Не в том ли секрет, что дорога позволяет избавиться от ненужного, наносного? В пути ты очищаешь свой разум от лишних эмоций. Лишние сомнения, сожаления, грусть и даже лишние ненависть и любовь — все остается на обочине. А впереди только главное — цель. И сама дорога. Вот почему это отдых для измученной постоянными соблазнами и мыслями души».
Что-то подобное он чувствовал, пока они ехали мимо бесконечных полей. Роберт сидел на своем обычном месте. Обычном для путешествий с Марком и Дженни — сзади и справа. Дженни сидела впереди, рядом с Марком, который и вел машину. Они остановились на этой стоянке, и тут пошел снег.
Наконец дверь со стороны водительского места открылась, и в салон ворвался поток свежего воздуха, а вместе с ним и Марк.
— Ты, знаешь, вот что я тебе отвечу, — как ни в чем не бывало, продолжил он прерванный еще двадцать минут назад разговор, не забывая при этом раздавать друзьям только что купленные шоколадные батончики и бутылки с газировкой. — Я вот задумался и, кажется, понял, что такое любовь. Ты знаешь? Нет?
— Я так понимаю, это вопрос риторический и задан он для того, чтобы ты мог рассказать нам свою блестящую мысль, — ответил Роберт, хотя вопрос Марка прозвучал не в чей-то конкретный адрес. И даже, скорее всего, он обращался к Дженни, с которой изначально и говорил на эту тему.
— Так я расскажу, — продолжил Марк, не обращая внимания на маленькую шпильку в свой адрес. — Если разобраться, любовь — это некая совокупность или даже следствие двух видов факторов: генетически-эволюционных и психологических. Ведь почему нам кто-либо нравиться? Да потому, что так совпало. Например, тебе нравиться запах женщины, а это, в свою очередь, на самом деле потому, что запах говорит тебе о ее здоровье или передает информацию о ее способности к размножению. И мы это воспринимаем. На подсознательном уровне, конечно. Или девушке нравиться мужчина, похожий в чем-то на ее отца. Это уже чистая психология. И таких примеров масса. Но главное, что это нормально. Это, если хотите знать, э в о л ю ц и о н н о. Все это помогло нам выжить. Нам, людям.
Рассуждая таким образом, Марк завел машину и выехал на главную магистраль. Мимо окна Роберта потекли все те же бесконечные и пустые поля.
— Ну а почему же тогда многим девушкам нравятся совсем непривлекательные молодые люди? Не накачанные, не особо умные, а зачастую, довольно толстенькие, ну, а иногда и полные идиоты? — возразила Дженни.
— Э-э-э, детка, сейчас я тебе все объясню, — еще больше оживился Марк, обгоняя медленно едущую машину. — Смотри. Ну, с толстяками тут вообще все просто. На самом деле, лишний вес, так генетически запрограммированы женщины, говорит им о достатке. О том, что мужчина способен прокормить себя, о том, что пищи у него с избытком. А раз у него с избытком, рассуждает неумолимый женский инстинкт, значит, он может прокормить и меня и мое потомство.
— Ну, а как быть с идиотами? — не сдавалась Дженни. — Ведь ты не будешь возражать, что очень часто мы, «бабы-дуры», влюбляемся в абсолютно ничем непримечательных, да что там непримечательных, в полностью отвратительных типов?!
— А это — такая эволюционная лотерея. Такой маленький шанс даже законченным неудачникам продолжить свой род. Глядишь, и у них какой полезный ген найдется. Вот и дает им природа шанс. В основном в виде неуверенных еще в своих силах девчонках. Хотя, конечно, не обязательно. Смотри, даже то, что мужчины склонны ходить «налево» легко объясняется эволюцией. Природа человека предполагает, что жизнь мужчины насыщена и скоротечна. В любой момент его мог затоптать мамонт или сожрать саблезубый тигр. Поэтому он, мужчина, должен как можно быстрее и как можно больше раскидать свое семя. Для генетического разнообразия, так сказать. Чтобы увеличить шансы выживания своих потомков. Вдруг у одной женщины какие-то патологии на генетическом уровне? Ну вот, а сейчас мужчины живут относительно долго. Может программа не предусмотрела работу для мужчины старше тридцати лет? Поэтому мы так боимся создавать семьи и жениться. Или создав ее, все еще смотрим «налево». Семья для эволюции это что-то новенькое. Мы просто не должны были до этого дожить!