– Я должен послать Альфреду подарок, – сказал Гутред. – Как ты думаешь, что бы ему понравилось?
– Святые мощи, – угрюмо сказал я.
Это оказалось удачным предложением, потому что Альфред ничего не любил так, как святые реликвии, но их в Эофервике было немного. Правда, в церкви архиепископа раньше имелись сокровища вроде губки, с которой дали напиться вина Иисусу, когда тот умирал, или уздечки Валаамовой ослицы (лично я понятия не имел, кто такой Валаам, а уж почему его зад считался святым, оказалось для меня и вовсе неразрешимой загадкой)[4]. Всего таких реликвий было около дюжины, но архиепископ предусмотрительно забрал их с собой, и никто не знал наверняка, где сейчас Вульфер. Я полагал, что он присоединился к Ивару. Хротверд сказал, что у него якобы есть семена сикаморы, которая упоминается в Евангелии, но, когда он открыл серебряную шкатулку, в ней не оказалось ничего, кроме пыли.
В конце концов я предложил выдернуть зубы у святого Освальда. Эадред поначалу вознегодовал, услышав это, но потом решил, что идея не столь уж плоха. Принесли клещи, открыли маленький сундучок, и один из монахов выдернул два желтых, похожих на колышки зуба у мертвого короля. Мы положили их в красивый серебряный горшок, в котором Эадред обычно держал копченых устриц.
Посольство отбыло утром в конце августа. Гутред отвел Виллибальда в сторону и передал ему на словах последнее сообщение для короля Уэссекса. Гутред заверял его, что хотя он сам и датчанин, однако тоже христианин, и умолял Альфреда отрядить своих воинов, дабы сражаться за Господню землю, если Нортумбрии будут угрожать враги.
Я подумал, что это все равно что мочиться на ветер: у Уэссекса имелось достаточно своих собственных врагов, чтобы его короля заботила судьба Нортумбрии.
Я тоже отвел Виллибальда в сторону. Мне было жаль, что он уезжает: священник всегда нравился мне. Виллибальд был хорошим человеком, но я видел, что ему не терпится снова увидеть Уэссекс.
– Сделай для меня кое-что, святой отец, – попросил я.
– Если это в моих силах, – осторожно ответил он.
– Передай мои приветствия королю.
Виллибальд явно почувствовал облегчение, как будто ожидал, что я попрошу о куда более обременительном одолжении. Ну что ж, так оно и было, и минуту спустя ему предстояло в этом убедиться.
– Король захочет узнать, когда ты вернешься, Утред, – сказал священник.
– Когда придет время, – ответил я, хотя, честно говоря, мог навестить Уэссекс лишь по одной-единственной причине – чтобы забрать клад, спрятанный мной в Фифхэдене.
Теперь я жалел, что закопал сокровища именно в Уэссексе.
– A еще я хочу, чтобы ты отыскал ярла Рагнара, – сказал я Виллибальду.
Он широко распахнул глаза и уточнил:
– Заложника?
– Найди его, – повторил я, – и передай ему от меня весточку.
– Если смогу, – сказал Виллибальд, по-прежнему очень осторожно.
Я с такой силой сжал плечи священника, желая убедиться, что он внимательно слушает, что бедняга поморщился.
– Ты найдешь Рагнара, – угрожающе произнес я, – и передашь ему послание! Скажи, что я собираюсь на север, чтобы убить Кьяртана. И еще передай, что его сестра жива и я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти ее и уберечь. Скажи ему, что я клянусь в том своей жизнью. И еще передай, чтобы Рагнар явился сюда, как только его освободят.
Я заставил Виллибальда повторить все это и поклясться на распятии, что он доставит Рагнару мое сообщение. Священнику явно не хотелось произносить клятву, но он боялся моего гнева, поэтому сжал в руке маленький крест и дал торжественное обещание.
A потом он уехал.
И у нас снова появилась армия, потому что урожай был собран, и пора было двигаться на север.
Гутред отправлялся на север по трем причинам. Во-первых, чтобы победить Ивара; во-вторых, присутствие Кьяртана в Нортумбрии беспокоило его, словно гноящаяся рана; и в-третьих, Эльфрик должен был подчиниться власти Гутреда. Ивар был опаснее всех, и он наверняка разбил бы нас, если бы повел свою армию на юг. Кьяртан был менее опасен, но его следовало уничтожить, потому что в Нортумбрии не будет мира, покуда он жив. Эльфрик представлял собой еще меньшую угрозу, чем Кьяртан.
– Твой дядя – король Беббанбурга, – сказал мне Гутред, когда мы маршировали на север.
– Он сам себя так назвал? – сердито спросил я.
– Нет-нет! Для этого у него слишком много здравого смысла. Но в действительности он и есть король. Земли Кьяртана – своего рода барьер, так ведь? Поэтому правление Эльфрика не простирается дальше Дунхолма.