Пока военные действия шли на озерах и вблизи побережья, небольшому русскому флоту хватало обычных солдат, посаженных на гребные баркасы. Но с созданием на Балтике полноценной российской эскадры требовалось серьезно подготовиться к морским походам. В конце сентября — начале октября 1704 г. Петр I составил «Предложение о начинающемся флоте на Ост-зее» (то есть на Балтийском море), в котором говорилось: «Надлежит учинить полки морских солдат (числом по флоту смотря) и разделить оных по капитанам вечно, к которым надлежит капралов и сержантов взять из старых солдат ради лучшего обучения строя и порядков»[5]. В соответствии с этим «Предложением…» началась работа по набору морских солдат, а также определению их структуры и численности. В ноябре 1704 г. командовавший на Балтике вице-адмирал К.И. Крюйс предложил посадить на каждый корабль по 300 солдат, а на галеру — по 120 с 1 каподискалой (начальником абордажа).
Но вместо разрозненных команд Петр I решил создать единый морской полк. Не исключено, что эту мысль подсказал царю прежний опыт Азовского похода. Впрочем, полковая организация вообще была характерна для петровской армии, так как представляла удобство в военном и хозяйственном отношении. Видимо, последнее обстоятельство оказалось решающим при выборе государя, поскольку с точки зрения морской службы полковая организация являлась не вполне оптимальной, что позднее признал и сам Петр I.
Первый российский солдат Сергей Леонтьевич Бухвостов. Портрет кисти неизвестного художника. 1720-е гг. (ГРМ). В 1683 г. стряпчий конюх С.Л. Бухвостов (1642–1728) был первым зачислен в потешные войска юного Петра I, при котором находился в разных военных походах. В 1696 г., являясь капралам Преображенских бомбардиров, служил в 3-й роте Морского регимента и участвовал в осаде Азова. 7 мая 1703 г. был на абордаже двух шведских судов в устье Невы.
Абордаж русскими гвардейцами шведских галиота «Гедан» и шнявы «Астрильд» в устье Невы 7 мая 1703 г. Копия Л.Д. Блинова 1890 г. с картины художника А.П. Боголюбова 1865 г. (ЦВММ).
Формирование нового полка царь поручил генерал-адмиралу Ф.А. Головину, который 16 ноября 1705 г. дал соответствующее распоряжение вице-адмиралу К.И. Крюйсу: «Мне надлежит по указу Его Величества один морской полк иметь, и тако тебя прошу изволь сие сочинить, дабы состоял в 1200 солдатах, и что к тому принадлежит, како в ружье и в прочем, изволь ко мне отписать и прочих потребно не оставить; и сколько всех числом есть или великая сочиниласъ убавка, то потщимся рекрутов сыскать». 16 (27) ноября 1705 г. считается точкой отсчета истории регулярной морской пехоты России.
Крюйс не замедлил с ответом. Уже 30 ноября он сообщил Головину: «А что Великий Государь повелел морских солдат переменить, чтоб полк был в 1200 человек, и тако надобно учинить <…> и тако всегда могут моряне или корабельные солдаты в добром и в сухопутстве служить и в иных землях более почитают»[6].
Адмирал Корнелий Иванович Крюйс. Копия П.П. Брукса с портрета кисти неизвестного художника начала XVIII в. 1870-е гг. (ЦВММ).
Генерал-адмирал Федор Алексеевич Головин. Портрет кисти неизвестного художника начала XVIII в. (ГИМ).
Фрагмент письма генерал-адмирала Ф. А. Головина 16 ноября 1705 г. к вице-адмиралу К. И. Крюйсу о формировании по указу Петра I морского полка. (РГА ВМФ. Ф. 233. Оп. l. Д. 246. Л. 275–276 об.).
Новый полк создавался из 8 фузелерных и 2 гренадерских рот, одна из которых составляла личный караул Петра I во время его пребывания на кораблях Балтийского флота. Однако для укомплектования полка Крюйсу не хватало уже имевшихся морских солдат, «которых еще многих в недостатке будет». Действительно, изучив представленную Крюйсом роспись флота, Головин 1 декабря 1705 г. удивленно писал ему: «Зело ужасает меня включенная роспись о умерших и больных солдатах, и от чего такой упадок учинился не можем рассудить». «Ужасающий упадок» происходил от крайне тяжелых условий морской службы, к которой большинство солдат не были готовы. Служивший в русском флоте английский капитан Д. Ден в 1724 году писал: «..обычай набирать солдат из пехотных полков и ими пополнять ряды матросов — мало достигает цели, так как люди эти, привыкшие к сухопутной службе, будучи принуждены (в то время как они уже и по возрасту и вследствие разных иных причин, — потеряли надлежащую ловкость) исполнять службу совершенно другого рода, падают духом до такой степени, что когда, при бурной погоде, получают приказание подняться на ванты, прямо падают и готовы скорее подчиниться строжайшему вашему гневу, нежели тронуться на такое по их взгляду опасное предприятие»[7].