Реформа морской пехоты в 1813 году и ее последствия
Библиография и источники.
Виноградский И.А. Исторический очерк Резервного Гвардейского экипажа. // Морской сборник. 1902. № 3. С. 27–32.
Габаев Г.С. Гвардия в декабрьские дни 1825 г. / в кн.: Пресняков А.Е. 14 декабря 1825 г. М.-Л., 1926. С. 153–206.
Егоров И.В. Моряки-декабристы. Л., 1925.
Поливанов В.Т., Бякин Г.И. Морской Гвардейский Экипаж. СПб., 1996.
Сытинский НА. Очерк истории 90-го пехотного Онежского полка. СПб., 1903.
Юганов Н.А. История 92-го пехотного Печорского полка. 1803–1903. СПб., 1903.
РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2948; Ф. 29. On. 1/153 в. Д. 129; Ф. 35. Оп. З.Св. 124. Д. 784; Ф. 396. Оп. 2. Д. 462.
Пока морские полки сражались под Данцигом, в их судьбе произошла принципиальная реформа. Как ни странно, но именно участие полков в сухопутных операциях предопределило их окончательную замену на флоте вооруженными матросами. Эта идея соответствовала политике Александра I, о которой известный военный историк генерал-лейтенант М.И. Богданович (1805–1882) писал: «Беспрестанные войны, веденные Россией с 1805 по 1815 год, заставя правительство обратить исключительное внимание на умножение и содержание военно-сухопутных сил, были причиной тому, что наш флот оставался в небрежении. <…> Александр I не занимался этой частью и, мало ценя подвиги моряков, благоволил только к одному из них, Павлу Васильевичу Чичагову, да и тот обратил на себя внимание государя не заслугами на морском поприще, а многосторонним образованием и твердостью характера»[51].
Адмирал маркиз Иван Иванович де Траверсе. Портрет кисти неизвестного художника начала XIX в. (ЦВММ). В 1811–1828 гг. маркиз И.И. де Траверсе возглавлял Морское министерство. По его предложению в 1813 г. состоялся перевод морских полков в сухопутное ведомство.
Преемник П.В. Чичагова на посту Министра морских сил маркиз И.И. де Траверсе такой твердости не проявлял. Его доктрина не предполагала постоянных военных экспедиций, смелых десантных операций, создания дальних баз и самостоятельных действий флота против берега. В этой ситуации морские полки из боевых частей все больше превращались в портовые караульные команды. С уходом 1-го и 2-го морских полков на войну, а 3-го в Петербург внутреннюю службу в Кронштадте и Ревеле возложили на корабельные и гребные экипажи. В связи с этим маркиз де Траверсе подал 5 марта 1813 г. Александру I доклад, в котором говорилось: «Морские полки по штату назначены были для корабельного флота, где в последствии времени надобность в них миновалась, когда флотские экипажи, обучавшиеся строевой службе, заменяют солдат, а в случае надобности в десантных войсках и для гребного флота оные всегда определяются из армейских. По сим причинам Вашему Императорскому Величеству’ благоугодно было Высочайше повелеть здешние три морских полка с их артиллерийскими полуротами причислить в состав сухопутной дивизии и артиллерийской бригады, и из них уже отправлены к действующей армии первый и второй морские полки и две артиллерийские полуроты. Хотя уже они во всем зависят непосредственно от распоряжений сухопутного начальства, но поныне числятся в Морском ведении и относятся к нему для получения разных снабжений. Посмею всеподданейше представить Вашему Императорскому Величеству, не благоугодно ли будет указать помянутые морские полки, равно и 4-й полк с их артиллерийскими полуротами, и Каспийский морской баталион, употребляемый в Баку вместо гарнизона, обратить совсем из морского в сухопутное военное ведомство»[52].
Александр I, остро нуждавшийся в пехотных дивизиях для борьбы с Наполеоном, благосклонно встретил предложение маркиза и 16 марта утвердил его доклад. К октябрю 1813 г. морское ведомство полностью рассчиталось с полками, после чего они окончательно перешли в ведение пехотных дивизий, а Каспийский морской батальон был оставлен для несения гарнизонной службы в Талышинском ханстве. Немного дольше занял перевод артиллерийских полурот в полевую артиллерию, завершившийся к концу марта 1816 г.[53]В продолжение политики по замене морской пехоты вооруженными матросами 1 февраля 1817 г. расформировали Охотскую морскую роту. Ее офицеров определили в полки Сибирской линии, а нижних чинов перевели матросами в Охотский флотский экипаж, которому велели обучаться сухопутной строевой службе. Таким образом, спустя век после указа Петра Великого, российский флот лишился своей морской пехоты. Правда, четыре полка и Каспийский батальон еще долго хранили в своем названии слово «морской», а также белые флотские выпушки на обмундировании. В сухопутных сражениях они покрыли себя новой славой, с честью продолжив боевые традиции российской морской пехоты (см. Главу VII).
Реформы 1813 года затронули и Гвардейский экипаж. После ухода его 4 рот и артиллерийской команды к западным границам, в Петербурге для надзора за придворными яхтами, а также имуществом и семьями экипажа остались 35 нижних чинов строевых рот, 48 от ластовой и 8 от артиллерийской команд — всего 91 человек. При формировании весной 1813 г. в Свеаборге гребной эскадры для блокады Данцига часть гвардейских моряков поступила на суда и участвовала в боях 21, 23 августа и 4 сентября 1813 г. Так, во время сражений матрос Василий Никифоров смело и быстро заделывал пробоины на гребной лодке № 86, что позволило ей не выходить из строя, а квартирмейстер Емельян Зайцев отважно тушил пожар около крюйт-камеры гемама «Торнео». Оба моряка получили Знак отличия Военного Ордена Св. Георгия.
Оставшуюся в Петербурге часть Гвардейского экипажа дополнили 2 июня 1813 г. офицерами и матросами Балтийского флота, составив таким образом к 25 июля Резервный Гвардейский экипаж из 4 рот с артиллерийской командой. По завершении морской кампании в него также поступили гвардейские моряки с вернувшейся из-под Данцига гребной эскадры. Под руководством инструкторов 3-го морского полка резервные роты обучались строевой службе. После возвращения из Франции в столицу Гвардейского экипажа императору «благоугодно было повелеть, чтобы из двух Гвардейских экипажей: бывшего в походе и другого Резервного, здесь сформированного, составить один экипаж из 8 рот, полагая в каждой роте: офицеров по 3, унтер-офицеров по 10 и матросов по 115 человек». 8 августа 1814 г. резервные роты стали новыми 5-й, 6-й, 7-й и 8-й ротами экипажа, который в строевом отношении представлял пехотный батальон. Соответственно артиллерийскую команду увеличили с 2 до 4 орудий, а также снабдили батальон пехотным обозом и фурами для понтонных и саперных работ.
Однако завершение этой реформы пришлось временно отложить, поскольку после триумфального возвращения Наполеона с острова Эльбы в Париж российскую гвардию снова двинули к западным границам. 9 июня 1815 г. Гвардейский экипаж выступил из Петербурга и 4 августа пришел в Вильну. Но в связи с поражением французской армии при Ватерлоо и завершением войны, моряки уже 10 августа отправились в обратный путь и 8 сентября вернулись в столицу. 22 декабря 1815 г. Александр I, наконец, утвердил новый штат Гвардейского экипажа, окончательно определивший его состав в 8 рот (1285 чел.) с Артиллерийской командой (110 чел.), обозом и Гвардейской ластовой ротой (134 чел.), в которой служили в основном сверхсрочные ветераны[54].
Матросы Гвардейского экипажа. 1817–1823 гг. Акварель из «Исторического описания одежды и вооружения Российских войск..». Часть XVI. Лист № 2273. (ВИМАИВиВС).
В связи с введением на флоте строевого обучения Александр I провел также общую реформу морских экипажей. Их численность сократили вдвое, и 1 марта 1816 г. вместо 98 четырехротных гребных и корабельных экипажей были учреждены 45 единых флотских экипажей по 8 рот в каждом: 1-27-й в Балтийском флоте, 28-44-й в Черноморском, 45-й — для Каспийской флотилии. В строевом отношении новые экипажи также превращались в батальоны, обучавшиеся пехотной службе.
54
В конце концов, 7 января 1863 г. Ластовая рота была официально названа нестроевой ротой Гвардейского экипажа.