15 октября 1808 г. русские корабли перевели из Портсмута на стоянку к острову Уайт, где около 5 тысяч русских солдат и матросов вынуждены были зимовать в очень трудных условиях. «Продовольствие людей на российских кораблях чрезвычайно худо выполняется Английским Правительством, — жаловался Сенявин 13 февраля 1809 г. лорду Малгрейву, — с начала прибытия в Англию масла совсем не получали, некоторые провизии не приняты за худым качеством, которые не могли служить в пищу даже и скотине, а другие хотя и посредственные, но доставлялись с такою медленностью, что принуждены были уменьшать порцию». Обмундирование солдат износилось, зимняя одежда отсутствовала. В то же время английские вербовщики окружили русских моряков повышенным вниманием и заманчивыми предложениями. В итоге за время зимовки им удалось переманить 27 рядовых морских полков на королевскую службу. Наконец, с 20 апреля 1809 г. русские команды начали передавать корабли англичанам. Процедура эта растянулась, и лишь 4 августа экипажи Сенявина на 21 транспорте покинули Портсмут. В сентябре они пришли в Ригу, и после пяти лет дальних странствий и трех войн 28 октября 1809 г. роты 2-го морского полка вступили в Ревель[16].
Адмирал Петр Иванович Ханыков. Портрет кисти П.Н. Бажанова. 1913 г. (ЦВММ).
Столь же нелегким оказался путь домой эскадры, покинувшей Бокко-ди-Каттаро, а также других судов, не успевших присоединиться к Сенявину (6 кораблей, 4 фрегата, 5 корветов, 3 брига, 1 катер). В связи с началом войны против Англии русские суда 28 декабря 1807 г. укрылись в гаванях Триеста, Венеции, Корфу, Тулона, где их блокировал английский флот. Почти два года пришлось провести здесь русским экипажам, в том числе двум ротам 2-го морского полка. В конце концов, 27 сентября 1809 г. по соглашению с французским правительством все суда были проданы Франции. Их команды собрались в Триесте, откуда в марте 1810 г. они отправились пешим порядком в Россию. 17 сентября 1810 г. в Кронштадт вернулась сборная команда 2-го морского полка из Венеции и Триеста под начальством полковника Марина: 8 офицеров, 12 унтер-офицеров, 5 музыкантов и 198 рядовых. 2 ноября 1810 г. дополнительно из Тулона пришла партия майора Маркова. В конце 1810 г. за границей оставалась еще солдатская команда на шлюпе «Шпицберген». Во время штормов в октябре 1807 г. он отстал от эскадры Сенявина и вынужден был укрыться в испанском порту Виго, а затем в заливе у местечка Портелла. Англичане не позволили «Шпицбергену» пройти в Лиссабон. Лишь через 5 лет, в июле 1812 г., шлюп продали с аукциона, а подпоручик Р.Р. Тареев с 22 рядовыми смог вернуться на английском транспорте в Россию.
Параллельно с этими событиями в дальних морях военные действия разворачивались и в непосредственной близости от Петербурга. Поскольку 2-й морской полк находился на кораблях Д.Н. Сенявина, для усиления обороны Кронштадта на Котлин перевели из Ревеля 3-й морской полк. Здесь его солдаты вместе с 1-м полком занимали караулы, состояли при орудиях, а также участвовали в строительстве новых укреплений. С началом кампании 1808 года 1-й морской полк оставили на берегу для обороны Кронштадта, а 3-й отправили на эскадру адмирала П.И. Ханыкова (9 кораблей, 7 фрегатов, 4 корвета, 6 шлюпов, 2 брига, 4 плавучие батареи).
14 июля русская эскадра вышла в море с целью разбить шведский флот до его соединения с английским. Но 10 августа Ханыков встретил шведскую эскадру (5 кораблей, 6 фрегатов, 2 брига, 1 коттер), уже усиленную английскими кораблями «Centaur» и «Implacable». Не желая рисковать, адмирал 13 августа повел свои корабли в Балтийский порт. Прикрывал отход 110-пушечный корабль «Гавриил». Но, как вспоминал находившийся на «Гаврииле» гардемарин ДБ. Броневский, «на рассвете (14 августа) оказалось, что не „Гавриил“ задний корабль, а „Всеволод“, самый плохой ходок из всего флота, и очень близко от него два английских корабля; шведский же флот на горизонте. Когда посветлело, то „Всеволод“, сблизясь с одним английским кораблем, открыл по нем огонь. Другой английский корабль вскоре атаковал „Всеволод“, и таким образом наш корабль поставлен был в опасное положение между двумя английскими. В это время на нашем флоте вот что происходило: адмирал (Ханыков) дал сигнал „Гавриилу“ спуститься на неприятеля. Капитан наш (капитан 2 ранга И.Я. Чернявин) ослушался приказания[17]. Начальник дивизии контр-адмирал (А.В.) Моллер на своем корабле „Зачатие Св. Анны“, спускаясь на неприятеля и репетуя сигнал адмирала: „Спуститься „Гавриилу““, — проходя мимо его, выстрелил под корму ядром, что считается на флоте самым строгим выговором. У нас на корабле был старший по капитане офицер капитан-лейтенант Нелидов, человек постоянно пьяный, но в эту минуту проявилась в нем неожиданная энергия. Он подошел к капитану и сказал ему, что этого позора нельзя выносить, и вслед за тем поставил штурмана на руль и приказал ему положить право на борт и стал за „Анною“ спускаться на неприятеля. Но этой решимости у Нелидова не надолго стало; малодушие капитана опять взяло верх: подойдя на дальний пушечный выстрел, он привел свой корабль к ветру и приказал открыть огонь по 90-пушечному английскому кораблю, который также отвечал несколькими выстрелами, и вслед за тем вместе с другим английским кораблем удалились от „Всеволода“. Адмирал приказал фрегату „Феодосий Тотемский“[18] взять „Всеволода“ на буксир. Фрегат этот скоро оставил буксир, оправдываясь, что кабельтов лопнул, но слухи носились, что он обрубил его, и таким образом „Всеволод“, израненный в бою с двумя кораблями, был предоставлен своей судьбе.
16
Из оставленных Д.Н. Сенявиным в Лиссабоне и Портсмуте судов в Россию в 1813 году вернулись корабли «Мощный» и «Сильный», которые привезли все морские орудия и снаряды. За остальные 7 кораблей и 1 фрегат, окончательно пришедшие к этому времени в негодность, Англия заплатила, как за новые.
17
По свидетельству Э.И. Стогова,