Надеюсь, ты не будешь против, если буду я,
В настоящем времени писать, в душе уже нихуя.
Зачем я постоянно пишу то, что у меня на душе?
Пожалуй, писать я начну уже..
Ты оскорбила мою мать, а я психанул,
Потом конечно понял, что палку перегнул.
Ты начала упоминать о самоубийстве,
Лучше бы ты провинилась в мужеубийстве.
Настоящая подруга, должна просто знать,
И чтобы беды как бы миновать..
Сколько братьев и сестер у друга,
А если ты не знаешь, то что ты за подруга?
Помню, ты еще обиделась, когда я сказал,
Что таких подруг я просто-напросто ебал.
Хотя это было в другой немного ссоре,
Всё равно, не понять тебе моё горе.
Как можно было додуматься спросить,
Кого еще кроме тебя мне вообще винить?
"А мама твоя любит её", спросила ты про сестру,
Я, подобен какому-то живому костру..
Услышала ли ты взрыв внутри меня?
Видела ли ты, как я тебя виня,
Ненавидел сука в те моменты,
Ебал я тогда все комплименты.
Я подумать не мог, что говорил тебе когда-то,
Сука, как я себе в отражение глядел виновато.
Признавался тебе я, как я блядь мог?
Знает, наверное, один лишь Бог.
Потом я понял, что могу тебя потерять,
Что, возможно, никогда не смогу тебя обнять.
Я, сука, понял, что переборщил нехило!
Внутри меня никак ничего блин не стыло.
Что делать тогда, я не знал, не понимал,
Свою боль и обиду я в душе тщетно скрывал.
Ты тогда пропала где-то на пять минут,
Я думал меня мысли к хуям разорвут.
Не отрицал я, думал, что буду виновен,
А на похоронах не буду многословен.
Всех взгляды, вот он, убийца!
Лишь поняла бы меня на небе птица. 170
Я даже представил, как на меня смотрит,
Галя, тетя Галя, диалог заводит..
"Как ты мог довести мою дочь до этого,
На твои объяснения мне вообще фиолетово!"
Я бы хотел к тебе, на небо, туда,
Чтобы пролетели вместе года.
Неизвестно правда, что там будет,
Нас даже интернет забудет.
Не об этом я хотел тебе рассказать,
Правда дико хотелось бы показать.
Хочу, чтобы мир ты увидела моими глазами,
Хочу также питаться в тяжелые дни твоими слезами.
Так вот, ты отошла, а меня блядь рвало,
У меня будто оторвали одно крыло.
Я не мог взлететь, я не мог это сделать!
Хотелось мне по ровной пустыне бегать.
Ты не отвечала, а я тебе агент засирал!
Кожу из своего тело обдирал.
Я молился, я так сильно молился,
Я к тебе так сильно стремился..
Вот ты объявилась, вся грустная и трясешься,
Это сон, моя милая, ты обязательно проснешься.
Как я успокоился, увидев твое сообщение,
Меня поприветствовало просветление.
Знаешь, я забыл уже, что моего отца ты оскорбляла,
А ты, вообще, от волнения и ужаса молчала.
Я забыл, как ты маму мою унижала,
И как сердце мое мило сжигала.
Сейчас всё хорошо, мы помирились,
С нашей шизанутостью мы смирились.
Было так больно, но так мило было,
Я даже улыбнулся, хоть и уныло.
Даже не заметишь, что в прошлом четверостишии я,
Написал 2 раза слово "было" и "так", словно бы змея.
Шипеть люблю одно и то же слово,
Хоть это и выглядит очень глупо и сурово.
Потом ты написала, что не забыл ли я написать о том,
Что любишь ты меня, и чтобы не откладывал на потом.
Попросила ты ещё, чтобы я это повторял тут,
А то из меня всё живое извлекут.
Самое главное, что мы начали вспоминать твой сон,
Я возбуждался, потому что представлял твой стон.
Тот самый раз, когда тебе приснился эротический,
Первый секс, тот самый, патриотический.
Как я отвернулся, когда ты меня поцеловала,
После чего ты даже меня не обнимала.
Ну да, я не сдержался, и поцеловал тебя сам,
Ох, твои губы, хвала небесам!
Раздевали мы друг друга, видно, первый раз,
Как же это сексуально затронуло вот нас.
Как ты руку совала прямо вот туда,
И не думала, что может случиться беда.
Твоя рука с моим перцем,
Твои губы с моим сердцем.
Мои стоны с твоими,
Мы тогда были святыми.
Ты села на меня, приподнимая себя чуть-чуть,
Гладила мне живот, а я тебе твою грудь.
Хотелось бы мне тебе тут всунуть,
Заодно с тобой наедине дунуть.
Вот мы голые стоим, не знаем что и как,
В глазах счастье, а внутри странный мрак.
Мы хотим друг друга вот-вот уже растерзать,
И никому из друзей ничего не рассказать.
Я начал ласкать твою ту нижнюю зону,
Ты со мной противоречишь своему закону.
Ты уже влажная, твое дыхание учащается,
Твой стон из тебя прямо-таки вырывается.
Ты поднимаешься и садишься на два моих пальца,
Мы с тобой ебёмся, как два неандертальца.
Зато нам приятно и стоны нам слышны,