От действия нашего экипажа, идущего во главе растянутой по времени колонны самолетов, во многом зависел успех остальных экипажей. В нашу задачу входило: разрушить взлетно-посадочную полосу и обозначить цель. Для этого на борту самолета, кроме фугасных, были и контейнеры с зажигательными бомбами. Мерно гудят моторы. Над головой - густая россыпь звезд. Кажется, что самолет завис в этом звездном разливе. Внизу темноту ночи вспарывают и тут же гаснут многочисленные огни взрывов. Мы знаем: там идут тяжелые бои.
- Сколько еще до цели? - слышу в наушниках голос командира.
- 25 минут.
- Что-то уж очень долго идем.
- Я же говорил, что ветер встречный. Внимательно слежу за землей. Здесь, за линией фронта, внизу не видно никаких огней: немцы соблюдают светомаскировку. В этих условиях очень трудно определить, над какой точкой земной поверхности пролетает самолет, так как характерные в дневное время ориентиры - населенные пункты, дороги, реки, озера, лесные массивы припорошены снегом и в темноте теряют свои очертания. Больше приходится надеяться на свои расчеты курса и времени полета. На этот раз немецкий аэродром обнаруживаем на большом удалении по периодическим миганиям бортовых огней самолетов. "Успеем? Не успеем?" - тревожит мысль.
- Снижение! - командую летчику, и самолет тотчас опускает нос. Несмотря на прибранные обороты моторов, самолет за счет большого угла снижения наращивает скорость. Стрелка высотомера раскручивалась по циферблату в обратную, чем при наборе высоты, сторону.
В воздухе пока спокойно. Не видно вспышек зенитного огня - немцы не слышат нас из-за шума своих моторов. Высота 800 - вывод. На аэродроме зажигаются направляющие огни. Быстро сверяю расчетный угол прицеливания и показатели курса, высоты, скорости - все правильно: стартовые огни движутся по продольной черте прицела, и стрелки приборов замерли на расчетных величинах.
- Так держать! - отдаю команду летчику.
- Есть, так держать! - спокойно и уверенно отвечает командир.
В прицеле видно, как часто замигали зеленый, красный и желтый огоньки: самолет просит разрешения на взлет. Но для взлета ему не хватает нескольких секунд. Когда мигающие огоньки совместились с перекрестием прицела, сбрасываю бомбы (в первой серии - 4 фугасные бомбы). Несколько томительных секунд ожидания - и на земле видны всполохи взрывов: одна, вторая, третья, а четвертая взметнулась в небо огненно-косматым хвостом. Догадываюсь: прямое попадание.
В тот же миг аэродром погружается в темноту, лишь один костер отбрасывает желтые языки на десятки метров вокруг. "Молодец, штурман! слышу в наушниках голос Михеева. - Фрицы-то долго жить приказали..." Но не успел я дослушать похвалу Михеева, как вокруг самолета заметались ярко-желтые столбы зенитных прожекторов. Качнувшись в разных направлениях, они схватили наш самолет, и в кабине стало светло, как при ярком солнце. К самолету потянулись разноцветные нити огненных трасс.
Мгновение - и огромная многопудовая тяжесть наваливается на плечи и грудь - это командир резким маневром уходит из зоны огня. Желтые щупальца прожекторов лихорадочно заметались по небу, разыскивая ускользнувший самолет. Высота 200-300 метров. Самолет выравнивается и уходит в сторону аэродрома. Костер на аэродроме, как маяк, обозначает место, куда нужно возвращаться снова и снова.
Набрав безопасную высоту, но уже с противоположного направления, повторяем заход вдоль стоянки немецких самолетов. На этот раз по курсу самолета небо сплошь усыпано взрывами снарядов, но рвутся они намного выше нас: мы идем на высоте 250 метров - минимально необходимая высота для сбрасывания зажигательных бомб. И опять удача - еще 2 костра зажглись на стоянке. И так 7 заходов - 27 минут в море огня и света. Только на последнем заходе немцам удалось пристреляться, и очередь из эрликонов (скорострельных спаренных 20-миллиметровых пушек) прошила плоскость нашего самолета.
Впоследствии подтвердится: за 7 заходов экипаж уничтожил 3 самолета противника, два из которых полностью сгорели.
Мерно рокочут моторы. Самолет возвращается на родной аэродром, чтобы заправиться горючим, загрузиться бомбами и вновь пойти на задание. На душе становится радостно от сознания, что своим ударом мы на какой-то миг приблизили день окончательной победы над врагом. Вслед за наступающими войсками полк сначала приземлился на аэродроме Текель, а 31 марта - в Веспрем.
4 апреля 1945 года последний вражеский солдат был вышвырнут с венгерской земли. Над Венгрией, страной, которая еще в 1918 году была второй, после России, Советской республикой на земном шаре, взвилось знамя свободы. В тяжелых боях, разгоревшихся зимой 1944/45 года, советские летчики проявили чудеса мужества и храбрости. Многие из них отдали свою жизнь за свободу венгерского народа. Многие навеки прославили здесь свои имена. В этот же день полк перелетел на аэродром "Папа".
Победоносное завершение войны
Шла последняя военная весна. Разбитые фашистские войска группы армии "Юг" откатились к Вене. Желая сохранить столицу Австрии от разрушений, Военный Совет фронта обратился к жителям Вены с такими словами:
"Граждане Вены! Помогайте Красной Армии в освобождении столицы Австрии - Вены, вкладывайте свою долю в дело освобождения Австрии от немецко-фашистского ига". Наши летчики, как и в Будапештской операции, летали на боевые задания и днем и ночью, проявляя мужество и волю к победе. Только за месяц и 7 дней в Венской операции полк совершил 821 боевой вылет. Экипажи полка и днем и ночью бомбили военные объекты Вены и вблизи нее.
Ночь с 6 на 7 апреля выдалась по-летнему теплая и ясная. Еще днем экипажи получили задачу - с наступлением сумерек нанести бомбовый удар по одной из железнодорожных станций г. Вены. Вместе с другими экипажами в полет ушел и экипаж Анатолия Фридмана, в составе экипажа в ту ночь летели: штурман Сергей Рухлядев, стрелок-радист Александр Коновалов, стрелок Андрей Жеребцов. Экипаж в таком составе выполнял не первый боевой полет. Много раз он успешно выполнял самые различные задания командования как днем, так и ночью, и получил признание - все члены экипажа были неоднократно награждены правительственными наградами.
Набрав 1500 метров, экипаж вел свой скоростной бомбардировщик, груженный 16-ю бомбами ФАБ-100, к намеченной для удара цели. Защите Вены от воздушного нападения противник уделил особое внимание, для чего в самом городе и его пригородах он сосредоточил большое количество зенитных средств, способных на любом ярусе высоты создать плотный огонь. В ту ночь, о которой идет речь, противник вел яростный огонь, и летчикам приходилось много маневрировать, чтобы пробиться к цели.
Сергей Рухлядев уже поймал в прицел полыхающую от ранее сброшенных бомб цель и открыл люки, когда один из снарядов угодил в самолет. Взрыв пришелся между кабинами летчика и штурмана. Острая режущая боль толкнула летчика в грудь и ногу. Самолет сбился с курса. Превозмогая боль, летчик с трудом поставил самолет на прежний курс. "Сергей, ты как, не ранен?" - с трудом произнес Толя. Штурман молчал.
"Сергей, Сережа, ты что???" - уже громче произнес он. Ответа никакого. "Или убит или тяжело ранен", - мелькнула догадка. Перед глазами поплыл цветной ковер. "Надо добраться до рукоятки аварийного сброса", - сверлила мысль. С большим трудом дотянувшись, летчик потянул ее на себя. Ручка, вопреки ожиданию, поддалась легко, без всяких усилий. Толе стало ясно: управление аварийного сброса нарушено и освободиться от бомб не удастся. С помощью одной здоровой ноги и штурвала летчик развернул самолет в зоне огня на 180° и перевел его на снижение.