— А почему я?
— Потому что ты единственная, кого я смог найти за последние сутки, — раздраженно влез в разговор Глеб, — у тебя есть…
предрасположенность.
— Я вам кто, донор для пересадки что ли?
— Ты можешь о чем-нибудь кроме внутренних органов думать? — разозлился псих.
— Могу!
— О чем?
— До посадки на мой самолет осталось восемьдесят минут!
— Тяжело нам придется, — не без иронии протянул Богдан.
— Ничего мне от вас не надо, — вскочив на ноги, я пошатнулась.
Мир закачался и утратил былую четкость, — ой-ёй.
— Наконец-то твой чай подействовал, — Глеб отставил чашку и поднялся.
— Рано, она не согласилась, — обеспокоенный голос Евгения Федоровича раздался где-то очень далеко.
— Сейчас она на все согласится, — угрожающе пообещал этот.
— Глеб, поаккуратнее, — кажется, это была Кристина.
— Время уходит, — огрызнулся он, — я это чувствую, ты нет?
— Вы мне чего подсыпали? — ноги подкосились, и если бы не Глеб, я бы упала. Возможно, даже ударилась бы о столик.
Г олова кружилась.
— Ты примешь дар, поняла меня? — чужие руки удерживали меня на весу, не давая упасть.
— Не буду.
— Или ты согласишься, — уха коснулось горячее дыхание волосы, собранные в позорный пучок, в ужасе зашевелились, —
или я сделаю то, чего ты так боишься, и пущу тебя на органы, поняла?
Глеб говорил так, что не возникало даже сомнения в том, что он не врет. Органы мне были нужны все, даже почки лишней
меня не было, потому я кивнула.
— Слишком грубо, — в ушах начало пощелкивать, и определить, кому принадлежит голос, не получилось.
— Зато эффективно.
— Я, третий хранитель печати, сосуд магии и последний рубеж защиты, передаю сбою силу, свои знания и свое бремя. .
Тут возникла небольшая заминка, никто так и не удосужился узнать мое имя, когда подписывал на эту сомнительную сделку.
Сначала меня пытались растолкать и выпытать имя, но убедившись, что ответить внятно я уже не в состоянии, бросились
искать мои документы. Кажется, нашли, потому что мое имя дальше точно фигурировало.
Слова слились в один монотонный гул, и только раз я отчетливо различила требовательное «скажи, что согласна». Кажется,
я подчинилась и что-то невнятно булькнула. Дальше уже ничего не было. Я упала в темноту.
В себя пришла быстро. Рывком. Не чувствуя слабости и головокружения. Я была полна сил и энергии, только не могла
открыть глаза.
Когда с третьего раза мне все же удалось это сделать, первое, что я увидела, была ладонь, зависшая в нескольких
сантиметрах от моего лица. Я лежала на полу, а кто-то, присев рядом со мной, почти впечатал свою руку в мое лицо и что-то
бормотал.
Сил во мне было много, казалось, я в прямом смысле способна горы свернуть.
И если тело наполняла кипящая энергия, то мозг был пуст. Совершенно. Ни одной мысли. Я просто лежала на полу и
вслушивалась в тихое бормотание. Бормотала Кристина на незнакомом языке.
Послушав ее несколько секунд, я резко откатилась в сторону и на удивление быстро вскочила на ноги. Кристина вскрикнула,
кажется, выругался Богдан. Был ли в комнате кто-то еще, я не смотрела.
Времени на это не было. Вместо того, чтобы осматриваться и требовать объяснений, я решила сбежать.
Псих оставил ключи в машине, я это помнила точно.
— Глеб!
Выскочившая вслед за мной в прихожую Кристина не пыталась меня остановить и перегородила дорогу спешившему за ней
Богдану.
Я успела сбросить цепочку и открыть первый замок, когда на крик из кухни появился огромный, мохнатый пес. С
придурковатым выражением на морде он посмотрел сначала на меня, потом на Кристину.
Замок щелкнул, я выбежала в подъезд. Как была, без шапки и куртки.
— Я не смогла завершить обряд, воспоминания не закрыты!
Монструозный пес бросился в погоню, когда нас разделял уже пролет.
В панике я не бежала по ступеням, а перепрыгивала сразу через пролеты. Раньше я в себе таких талантов не наблюдала, но
раньше со мной еще ничего такого не случалось.
Пес решительно отставал. Ему приходилось преодолевать лестницу полностью.
Но радовалась этому я недолго. Пролете на пятом лопнул шнурок в зимних кроссовках. Эту предательскую обувь мне
подарила тетя Нюра. Кроссовки характером пошли в дарительницу и устроили гадость в самый важный момент.
Шнурок лопнул, кроссовок мгновенно почувствовал свободу и слетел с ноги, я оступилась и последние четыре ступени
преодолела в полете. Упала на бетонный пол, больно ударившись боком и рукой, но вместо того, чтобы подняться и
продолжить бег так, поползла к кроссовку. Без него домой я могла не возвращаться.
Это был подарок тети Нюры, а значит приехать я должна была именно в нем. Без кроссовок я могла бы приехать только в
одном случае — если бы у меня не было ног.
Обувь я схватила быстро и уже даже почти поднялась, когда сзади на меня прыгнула огромная мохнатая махина.
Врезавшись в стену, я еще раз хорошенько приложилась боком, сползла на пол и с трудом повернулась. Пес скалился,
придвинув морду к моему лицу.
Бок, в предчувствии обширного синяка, тупо ныл.
Пес рявкнул. А у меня кроссовок и слабые нервы.
Как получилось, что я в первый раз заехала псу по морде, я так и не поняла.
Звук получился на удивление глухой. Пес смешно хрюкнул и осел на задние лапы.
Я ударила еще раз. Он не отстранился, и я начала лупить, не переставая. А пес просто зажмурился и прижал уши к голове,
вздрагивая от каждого моего удара.
— Алеся, прекрати его бить, пожалуйста, он уже все понял и не будет тебя больше никогда похищать, — громко попросила
Кристина, замерев на последней ступеньке.
— Я… я… — вслед за беспричинной агрессией пришла истерика. Я обхватила пса руками и, хорошенько боднув несчастного
лбом в стену, прижалась к бедной, забитой жертве моего неадекватного поведения. Пес заскулил.
Вот все побои сносил мужественно, а как я заревела, так сразу и раскис.
— Ну все-все, — Кристина оказалась мужественной женщиной. Не испугалась моих соплей, спасла песика, подняла меня,
отняла кроссовок и повела обратно в комнату, — сейчас мы тебе кроссовок починим, обряд закончим и в аэропорт отвезем. У
нас еще есть пятьдесят минут. Все успеем.
В меня влили чашку чая, который я пить опасалась, но под пристальным взглядом Богдана с трудом выпила, перешнуровали
кроссовок, одели, обули, довели до угнанной машины и даже до аэропорта довезли вовремя, где помогли с вещами,
проводили на регистратуру и пожелали счастливого нового года.
Перед прощанием Кристина крепко меня обняла, быстро дунула в лицо, загадочно улыбнулась и ушла, обернувшись разок,
чтобы помахать рукой. Богдан, сопровождавший нас всю дорогу, даже не попрощался и ушел, не оборачиваясь.
Удивительно, но бледную и заплаканную меня совершенно спокойно допустили к посадке, и никто даже странно не