– М-да, – Борис поднялся со своего места и, не спрашивая разрешения, подошел к бару Вадима. – Будете? – спросил он, доставая бутылку.
Мужчины кивнули. Безопасник достал стаканы и налил в них содержимое початой бутылки.
– Насть, – вызвал секретаря Вадим. – организуй закуску.
Настя достаточно быстро выполнила поручения шефа, принеся тарелку нарезки.
– Прадед ее, Казимир, что за человек он был? – нарушил молчание Борис.
– Я толком его не знал, но он не отличался добропорядочностью. Даже в советское время он был достаточно богатым человеком, его сынок Вениамин, дед Лены, был ярким представителем «золотой молодежи». Часто влипал в какие-то ситуации, из которых его вытаскивал отец. Потом и внука также вытаскивал из передряг. Отец Лены, такой же прожигатель жизни, но в нем чувствовалась преступная хватка деда. А вот Егор, он другой, как будто из другого теста. Когда Лена уехала, я позвонил ему в Швейцарию и все рассказал, он собрался лететь в Россию, выяснять отношения с братом. Но я его остановил, Лена была в безопасности, как мы все думали. И я боялся, что он разворошит это «осиное гнездо».
Мужчина замолчал, и каждый погрузился в свои мысли. Вадим думал о Лене, она сейчас была у него дома вместе с Евгением, в относительной безопасности. В офисе всем было объявлено, что Снежная королева заболела.
– Домой не звонил? – спросил у Вадима Борис. Вадим покачал головой. – Наберу Женьку, узнаю, что и как.
Пока Борис звонил, Вадим решил разузнать поподробнее о семье Лены.
– Олег, а мать её кто? – спросил он.
– Тоже из "золотых", – хмыкнул собеседник. – Её дед по партийной линии двигался. Они с Казимиром друзья были. Знаешь, что странно, Вадим? – задумчиво произнёс Олег. – И Богданов, и его Марина очень любят сына Артёма, но ненавидят Лену. У меня это из головы не выходит.
– А может Лена им не родная? – включился в беседу Борис.
– Она очень на отца похожа, – ответил Чернов.
– Ну это ещё ни о чем не говорит, – отмахнулся безопасник.
– Он точно её отец, – утвердительно сказал Олег. – Я выяснял.
– Как? – удивился Вадим.
– Тест ДНК делал. – Чернов встал и заходил по кабинету. – Лет пять назад, наверное. Тоже сомнения замучили и не давали покоя. Ну вот и сделал тайком. Лена не знает.
– Понял. – Вадим кивнул.
– А мать ей родная? – отпив из бокала и прищурившись, произнёс безопасник.
И Вадим и Чернов уставились на Бориса.
– А ведь этой мысли у меня даже не возникло! – ошеломленно произнёс Олег.
– Тогда проще сдать её в детдом и дело с концом. Зачем мучить? – недоуменно произнёс Борис.
– Она им зачем-то нужна была, – Вадим что-то пытался вспомнить, что-то Лена рассказывала ему, что показалось странным.
– Ты знаешь, скорее всего ты прав, – согласился Чернов.
– Ну так себя вести люди могут только из-за денег, – вторил им Борис.
– Наследство, – хлопнул себя по лбу Захаров. – Лена рассказывала, что прадед души не чаял в ней и Егоре. Но наследство оставил Егору и его брату. А по логике должен был оставить Егору и Лене.
– Надо попробовать выяснить, – Чернов взял телефон и набрал кому-то: – Добрый! Давидыч помощь твоя нужна, – сказал он кому-то в трубку. – Дело срочное. Богданов замешан, – подняв уголок рта в усмешке. – Его дед наследство кому оставил на самом деле можно выяснить? – Покивав в знак согласия невидимому собеседнику, Олег добавил, – Двадцать лет назад примерно. – Ещё немного покивав, со словами "ждем" отключился. – Нотариусу знакомому звонил. Обещал выяснить, правда времени много прошло.
– Остаётся ждать, – хмуро подытожил Борис.
Олег встал, покрутил стакан в руке. Было видно его что-то мучает.
– Вадим, – наконец произнес он. – Девочка натерпелась в жизни. Поэтому я должен задать тебе этот вопрос, – мужчина вздохнул. – Что вас связывает с Леной?
– Как оказалось любовь, – спокойно ответил Вадим. – Самая настоящая.
– Ты же понимаешь, что она мне очень дорога. Она мне, даже не знаю, как это сказать, больше, чем сестра, друг. Я люблю ее, но не как мужчина любит женщину, скорее это братская любовь. Как у горных народов, когда за сестру готовы рвать. – Наконец найдя определение своим чувствам, Олег просиял. – Так что, я готов разорвать в клочья любого, кто ее обидит. Это еще от того, что в детстве я не мог ее по-настоящему защитить.