Дни с 22 по 44
Новый Год я встретил в знакомой клинике, куда меня перевезли. Пролежал там до 13 января, 14 вернулся домой. За эти дни меня посещали те же мысли, я проходил различные процедуры – ничего интересного, однако именно тогда у меня состоялся разговор со знакомым доктором.
Случилось это в первых числах января. Я, конечно, находился у себя в палате, а он зашёл ко мне поздно вечером, поздоровался, поинтересовался состоянием здоровья и начал говорить далее:
– Вот, знаешь, я на своём веку повидал много пациентов с якобы безвыходной ситуацией: кто-то очень боялся смерти, кто-то делал вид, что ему всё равно, а кому-то действительно просто нечего было терять. Но знаешь, что их объединяло? У каждого из них было то, что они хотели бы повторить – у них было много воспоминаний, но среди них были такие, которые словно лежали рядом с ними, когда те спали, ели за одним столом и приходили сюда вместе с ними. Благодаря этим воспоминаниям они жили. Каждый из них понимал, что жить ему оставалось не так много, но всё равно они пытались жить, словно никакие боли не беспокоили их никогда. Эти воспоминания давали им надежду, вернее желание для получения чего-то такого же прекрасного, чего-то такого же, что утешит душу и сердце, чего-то такого, что останется с ними навечно и будет рядом всегда, везде, при любых обстоятельствах. Так, они продолжали жить только ради этого, двигаемые ничем иным как надеждой. Скажи мне, а что движет тобой? Твоя мама сказала, что за последнее время ты только и делал, что-либо просто бродил по улицам, либо пропадал на тренировках, либо находился дома и занимался какими-то мелкими делами. Пойми, я не хочу лезть в твою жизнь – у меня просто-напросто нет на это права. Я понимаю, что сейчас тебе очень тяжело, понимаю, что, скорее всего, ты так же волей-неволей прокручиваешь в голове возможные воспоминания – скорее, я даже уверен в этом! И это хорошо! Это правильно! Забавная штука, почему-то, когда я спрашиваю у тех же коллег или, например, просто знакомых, да, помнят ли они о своих выпускных вечерах, помнят ли дни, когда они просто были счастливы, помнят ли, почему они шли к своим мечтам и до многих из них не дошли? Некоторые мне отвечали. Они помнили всё. Тут я понимал, что они прожили свою жизнь полноценно и не упустили ничего из неё. Однако, большинство всё же не могли ответить мне на мои вопросы. Они, во всей это суете жизни, просто проживали отведённое им время на скорую руку, они всего лишь выполняли пункты плана, составленного ими с размахом на всю жизнь. Но все они в конце будут пытаться вспомнить и будут вспоминать всё, что когда-то пережили, будут пытаться вспомнить моменты, когда они были счастливы, будут пытаться прожить жизнь её раз.
К чему я веду всё это – скажи мне, а ради чего теперь живёшь ты? Симпатично то, что откровенно на этот вопрос отвечаю лишь люди в этой клинике, ну и ещё в некоторых местах не столь отдалённых.
Я подумал-подумал над словами знакомого доктора и ответил ему:
– Знаете, доктор, а ведь я не знаю, ради чего живу. Я и раньше не мог ответить на этот вопрос, а теперь и подавно. Что мною сейчас движет? Ровным счётом ничего.
– Мне кажется, ты заблуждаешься и очень сильно.
– Разве?
– Да. Ты хочешь сказать, что даже сейчас, когда ты знаешь, что время уходит беспощадно, ты не знаешь, что ты хочешь сделать, находясь здесь? Ты хочешь сказать, что ты ничего не хочешь исправить в своей жизни, что тебе ни с кем не хочется провести больше времени, пока ты ещё здесь? Тебя ничего не гложет где-то внутри, под лёгкими, ближе к сердцу? Ты уверен, что ты сделал всё, что мог, чтобы сделать счастливым себя и тех, кому ты хотя бы чуточку дорог?
Знакомый доктор резко стих. Мы молчали, долго молчали. Оба мы прокручивали слова, секунды назад прозвучавшие из его уст. Но молчание он всё же прервал, сказав:
– Ты счастлив? Был ли ты счастлив когда-нибудь?
– Нет, подумайте сами, как я могу быть счастливым и радоваться чему-то в своём положении?
– В каком положении? В положении лёжа?
– Вы прекрасно понимаете, о чём я.
– Нет, не понимаю. Единственное положение, в которое ты сам себя ввёл – это несчастье. Эта болезнь, эта кардиомиопатия, конечно, она подрезает твою жизнь, но подрезает она только её временные рамки, но никак не её содержимое. Помни, что даже за прожитые 18 лет можно несколько раз стать счастливым. Это очень и очень просто. Подумай о том, что мешает тебе быть счастливым здесь и сейчас. Поймёшь это – поймёшь, что ты сделал ещё далеко не всё, а время идёт.