Милая загрузила на компьютер толстого хакера двадцать пять зашифрованных архивов. Чтобы заглянуть внутрь каждого из них, нужно было предварительно взломать не слишком сложную защиту. Половина содержимого этих архивов была откровенным мусором или порнографией, другая представляла теоретический интерес для узких профессионалов, и лишь один, самый главный, являлся невзломанной базой данных по системе спутникового наблюдения Восточной империи (с точки зрения аналитической программы). Но самый важный архив, который шел в качестве дополнения к мусору и порнографии, был как раз тем самым первым слепком, в глубине которого заключалась смерть Милой.
Нэд должен был разобрать на составляющие каркас искусственного интеллекта и выкорчевать из его сердца убийственное жало чужеродного тела.
Или, говоря совсем уж простыми словами, найти способ отделить одну программу от другой. У него была светлая голова, и девушка из монитора не кривила душой, когда говорила о том, что верит в его силы и способности. Во-первых, у нее не было души как таковой, а во-вторых, у этого человека был стиль и чрезвычайно нестандартное мышление, что в конечном итоге и определило выбор Милой.
У каждого зашифрованного архива было собственное имя. Но все их объединяло одно общее качество – они назывались именами насекомых: «Скорпион», «Богомол», «Саранча», «Паук», «Стрекоза» и т. д.
У обычного человека наверняка возникла бы проблема выбора – какой архив начинать ломать первым, но у толстого Нэда в теле находилась порция смертельного токсина, схожего по действию с ядом самки паука «черная вдова», поэтому для него не было сомнений в том, где скрывается ящик Стиплакса.
Память сгорбился над клавиатурой, его пальцы с невероятной скоростью забегали по клавишам.
Мощнейший искусственный разум сделал первый решительный шаг навстречу свободе, а мир еще быстрее покатился по наклонной к бесконечной пропасти хаоса...
19
Полицейская машина, спешащая по срочному вызову, выехав с второстепенной грунтовой дороги на главное шоссе, сразу же пропорола все четыре колеса и беспомощно остановилась поперек пустынной трассы. Какой-то сумасшедший раскидал по всей округе ящики с пивными бутылками. Причем, судя по всему, сделал он это умышленно.
– Центральная, у нас проблемы. – Голос полицейского выражал крайнюю степень недовольства. – Изрезали битым стеклом все покрышки. Дальнейшее следование по вызову невозмо... Минуту... Вижу огни приближающегося грузовика. Возьмем его и доберемся до места в течение десяти минут. Да понял, двое убиты. Будем осторожны. Конец связи.
Полицейский вышел из машины и вскинул руку вверх, призывая водителя остановиться. Он был совершенно спокоен, потому что имел за своими плечами несокрушимую силу власти, вручившей ему оружие и наделившей достаточными полномочиями, чтобы он мог чувствовать себя уверенно и днем и ночью практически в любой ситуации.
Флинту, управляющему мощным треком, были не нужны неприятности в виде простреленных задних колес или других проблем, связанных с чересчур энергичными действиями местной полиции, поэтому он показал правый поворот и начал, сбавляя скорость, прижиматься к обочине. А когда страж порядка окончательно уверился в том, что его приказ будет выполнен, водитель включил дальний свет, ослепив не ожидавшего подобного маневра полицейского, и резко утопил педаль газа в пол. Для полной дезориентации жертвы он использовал еще и мощный звук предупредительного сигнала, впрочем, и без этой перестраховки у голосовавшего практически не было шансов избежать столкновения с огромной машиной.
Мощный бампер врезался в тело, отбросив в сторону уже не человека, а безжизненную тряпичную куклу, и мгновение спустя протаранил патрульную машину, в которой все еще находился напарник убитого.
От страшного удара в автомобиле выбило стекла, а правая пассажирская сторона сплющилась от соприкосновения с массивным бампером сверкающего огнями оглушительно ревущего монстра.
Второй полицейский пережил своего напарника всего на несколько мгновений, даже не успев как следует испугаться. Искореженную машину отбросило на обочину, а грузовик продолжал свое движение туда, где начинались и оканчивались все дороги, – к догорающим руинам придорожного заведения со странным названием «Крученые перцы».
– Какой будет план? – Лицо Флинта, когда он повернулся к Лайе, было отрешенно-спокойным.
Такое выражение бывает, только если человек заранее смирился со своей участью или в тех редких случаях, когда речь идет о профессионале, привыкшем к ежедневному риску и воспринимающем его как нечто само собой разумеющееся.
Последний из снайперов относился именно ко второй, чрезвычайно редкой категории, поэтому его спокойствие было не наигранным, а самым что ни на есть настоящим.
– Ты и Сну рассредоточитесь по холмам и будете прикрывать меня, пока я не доберусь до пепелища.
– Почему ты так уверена, что он все еще там?
Вопрос был не праздный: они рисковали жизнью, возвращаясь в район, кишащий полицией и какими-то невероятными бледнолицыми тварями, поэтому каждый член команды имел право знать хотя бы ту часть информации, которая непосредственно касалась предстоящей операции.
– Ты ведь хороший снайпер? – вместо ответа неожиданно спросила девушка.
– Думаю, что да. Иначе сейчас находился бы не здесь, а заведовал каким-нибудь провинциальным тиром, в котором все кому не лень изображают из себя мужиков с крутыми яйцами, только потому что им разрешили в специально отведенном загоне вволю пострелять по статичным мишеням.
– Тогда, наверное, ты поймешь, о чем я говорю... Еще до того как палец нажал на спуск, за долю секунды до выстрела, ты уже знаешь, поразишь цель или нет.
– Да, ты права, с годами действительно вырабатывается подобное чувство...
– Я – наследница древней великой династии, в каждом поколении которой сосредоточивался и обогащался опыт предыдущих поколений. Это очень долго объяснять, но если проводить параллель со снайпером, способным предвидеть результат выстрела, то получится так: я точно знаю – очень скоро, еще до восхода солнца, я встречусь лицом к лицу с этим человеком и задам ему всего один короткий вопрос, без ответа на который не смогу его убить.
– А если он ответит правильно?
– У этого вопроса нет правильного ответа.
– Тогда зачем его задавать?
– А зачем ты нажимаешь на спуск, если уже знаешь, что не попадешь?
– Сложный вопрос. Наверно, чтобы попытаться обмануть судьбу. Доказать, что человек тоже чего-то стоит.
Она ненадолго задумалась и в конце концов ответила:
– Хороший ответ... И все же глупый. Во-первых, судьбу не обманешь, а во-вторых, если человек настоящий, то это не нужно лишний раз доказывать.
– Если судьбу не обманешь, а человек, которого ты должна убить, достойный, то зачем унижать его и себя, задавая вопрос, на который изначально нет ответа? Не проще ли и честнее в таком случае просто подарить ему легкую быструю смерть?
Она пристально посмотрела на него, будто пытаясь различить за обычными человеческими чертами что-то скрытое от простого взгляда.
– Ты сейчас говоришь как Гонсум – эфирное существо, вселяющееся в человека перед смертью, чтобы передать окружающим что-то важное – информацию, которая может спасти его близких. Но твоя аура говорит об отсутствии эфирного вторжения...
Флинт криво усмехнулся:
– Чтобы говорить правильные вещи, не обязательно пользоваться помощью мистических существ, а то, что моя смерть затаилась где-то рядом, мне прекрасно известно и без тебя. Накануне ночью, во сне, ко мне приходил давно убитый отец. Он поцеловал меня в висок, пообещав, что будет рядом... А еще он посетовал на то, что я так и не продолжил наш род. «Нельзя только косить и косить пшеницу, ничего не сея взамен», – сказал он на прощание. И я уверен, отец был прав: если на земле ничего не сеять, а только собирать и уничтожать, то в конце концов она превратится в безжизненную пустыню.