Он правильно симмитировал действия, затем сунул устройство в карман джинсов.
«Все очень умно». он сказал. — Но как пройти мимо собак и часовых?
«Что касается этих собак, — сказал я, — купите мне дешевый гамбургер». Я пропитаю его экстрактом валерианы. Это станет неотразимым даже для самой лучшей собаки, и тогда я добавляю успокоительное, которое действует мгновенно. Я останусь с одной стороны, а ты с другой, в нескольких сотнях ярдов от меня, будешь отвлекать внимание охранников.
— Хорошо, — сказал Хайман. 'Но как?'
— Мы это выясним, когда пойдем туда. Сначала мы должны найти место для меня. Я не могу больше подвергать этот дом опасности, оставаясь здесь. 'Заграничный паспорт?'.
Я бросил ему документ Бена Карпентера. Ничего страшного, с фальшивой визой шестинедельной давности, чтобы не было сомнения из-за какого-то вида на жительство. Дряхлое лицо на фото было похожим. Я сам был моделью для него, а также для примерно двадцати других фотографий за свою долгую карьеру.
«В этом районе нет настоящих пансионов, — подумал Хайман вслух. — И я хотел бы, чтобы ты был рядом, хотя и не слишком близко. Та старуха за бульваром принимает платных клиентов. Она недальновидна и не слишком разборчива.
— Спасибо, — сказал я.
«Позвольте мне сначала позвонить». Он сверился с карманным дневником, набрал номер и заговорил на искаженном итальянском с кем-то на другом конце линии. Он убедительно повысил голос и стал торговаться из-за оплаты.
«У тебя есть комната», — сказал он, положив трубку. — Тридцать тысяч лир в месяц, оплата вперед. Вы можете приводить людей. Девочек, я имею в виду. Эта старуха знает, что она грабит тебя. Она просто захочет увидеть твой паспорт, но не более того. Она не ведет записи для копо , потому что это черный заработок. Пойдем.'
Итальянские газеты печатают сенсации быстро, и как только мы вышли на улицу, мое прежнее лицо, аккуратного Джерри Карра, увеличенное с фотографии, сделанной во время обеда, уставилось на нас из всех газет.
УЧСИДО! РАПИМЕНТО! ВИОЛЕНЦА! МИСТЕРО!
«Убийство! Изнасилование! Насилие! Тайна!'
Я поставил им семь плюсов за правильность и удивился, когда я снова выглядел таким чистым, крутым и опрятным.
Я одолжил у Хаймана потрепанный чемодан для дополнительной одежды, которую ему удалось откопать в шкафу. Мы остановились у рыночного прилавка, и я добавил к нему две использованные рубашки, выбеленные джинсы, дополнительную пару обуви и потрепанный халат с надписью «Госпиталь ВМС США, отделение реабилитации алкоголиков, Неаполь».
— Господи, Бен, — сказал Хайман. «В этом наряде вы станете любимым арендатором Момы Пинелли».
Еще одна улица, угол, и он поднялся передо мной на два лестничных пролета и представил меня Моме Пинелли, тучной даме лет пятидесяти-шестидесяти, одетой в пятнистую черную траурную мантию, напоминание о том, что Папа Пинелли, проведший много лет назад в Эфиопии, позволил Божией благодати сойти на него. Волосы у нее были белые, а на родинке на подбородке росло несколько черных пучков. Она была в хорошем настроении и с энтузиазмом встретила меня и мои 30 000 лир. На мой паспорт она кинула лишь беглый взгляд.
«Комната позади, синьор Иеман, — сказала она Хайману. — Если хочешь покажи. Я слишком стара, чтобы бегать туда-сюда. Твой друг хочет американские сигареты? У меня они всего по 300 лир за пачку.
— Позже, мама. Ты переживешь нас всех. Хайман поцеловал ее в обе щеки и повел меня в заднюю комнату.
«Если он хочет приводить девушек наверх, скажите ему, что они не могут громко визжать или кричать», — крикнула она нам вдогонку. «У меня есть имя, которое нужно поддерживать в этом районе. Если он захочет гашиша, я тоже могу получить его. И очень дешево.
Это было далеко от люкса Le Superbe, и не только в географическом плане. В комнате была кровать с двумя грязными одеялами, грубой муслиновой простыней и одной жесткой белой простыней.
Я также увидел большой деревянный стул и маленький стол с выдвижным ящиком. Над ней была раковина с овальным зеркалом, а внизу — неизбежное биде. Одно окно с прекрасным видом на глухую стену в двух метрах за ним. Хайман поиграл с ржавыми кранами, и вода потекла рывками. — Кран все еще работает, — сказал он с некоторым удивлением. — Ты все понял , Бен. Дальше по коридору туалет с душем. Поставьте свой чемодан в угол, и мы сможем пойти поужинать и представить вас как нового обитателя Трастевере. Нет смысла идти на территорию Конти раньше десяти часов.