Выбрать главу

Это было всего в нескольких минутах езды от свалки, где нас оставила полицейская машина. Майор Миллиардоне провел нас мимо горы старых велосипедных обломков к узкому входу.

«Карты снаружи, — сказал он, — и у меня в голове». Он нырнул, и мы последовали за ним. Проход расширился, и фонарь шедшего впереди майора показал ряды угнанных машин, большей частью разобранных на запчасти проданные на воровских рынках, но некоторые из них еще были в хорошем состоянии.

Майор шел впереди. Я шел прямо за ним, хорошо зная, что прямо за мной идетт Перестов с чешским пистолетом в правой руке. За ним шел Ко Фал, который нес американский автоматический пистолет, небольшой вклад Вьетнама в китайский арсенал.

— Еще полчаса, — отозвался майор Миллиардоне. «Вначале нам есть чего опасаться от общества простых воров, поэтому друзья, будьте осторожны».

Мы шли молча. Через десять минут Миллиардоне включил диммер на своей лампе и пошел более медленнее. — Теперь, — сказал он, оборачиваясь, — мы менее чем в двухстах ярдах от земель Конти. Я предлагаю проявлять крайнюю осторожность. Он говорил по-итальянски, который стал общепринятым языком в нашей миссии. В итальянском языке слово благоразумие состоит из трех слогов: prudenza. Майор Миллиардоне еще не кончил, как из-за двух зарешеченных ворот, рухнувших перед нами и позади нас, раздался громкий и раскатистый стук. В то же время наше маленькое замкнутое пространство было залито ослепляющим белым светом. — Я думаю, — прозвучал баритон Пьеро, — что правильное выражение для этого: как крысы в капкане.

Глава 8

Наша запертая комната в туннеле катакомб выглядела как декорации к какой-то подземной сцене пыток. Каждая деталь была четкой, как бритва, но пространство за ней было черным и непроницаемым, как яма.

Серо-коричневый камень и земляные стены со следами оранжевого и красного. Куча украденных шин стояла, как алтарь, под нишей из древних костей. В углу рядом с решеткой радиатора блестела новенькая хромированная машина.

Майор Миллиардоне дважды оглушительно выстрелил из своего автоматического пистолета. Перестов, Ко Фаль и я уворачивались от рикошетящих пуль, которые попадали в железные прутья.

— Прекрати, — приказал Перестов. «Не могли бы вы вспомнить, что я все еще командую вами».

Раздался голос сэра Хью, с насмешливым смехом английского сквайра.

« С виртуозностью Стадса вряд ли можно подумать, что наши тела — это источник наших голосов», — ехидно сказал он. «На самом деле мы очень удобно сидим в офисе Ренцо, наблюдая за вами по замкнутому телевидению». Обескураженный, майор Миллиардоне убрал свое оружие.

— Через несколько секунд, — продолжал сэр Хью, — вас обработают газом мгновенного действия без запаха короткого, но эффективного действия. Когда вы уснете, наши люди переведут вас в наши более приятные помещения для допроса, который вполне может стать гораздо менее приятным.

— Задержите дыхание, — приказал Перестов, но опоздал и уже сполз на пыльный пол. Это было последнее, что я вспомнил, прежде чем очнулся на диване в номере Ренцо.

Сначала я увидел стену, сплошь покрытую шелковыми гравюрами.

Энди Уорхол и изображения Мэрилин Монро. Я подумал, что это галлюцинация, пока не увидел знакомые лица Ренцо, Стадса, сэра Хью и Пьеро, сидевших в другом конце комнаты и рядом со мной, связанных по рукам и ногам так же тщательно, как я, майор Миллиардоне, Олег Перестов и Ко Фаль.

— Вы четыре неудачника, — обратился к нам Пьеро, когда мы все пришли в себя. «Такие же нелепые и жалкие, как и сам мир, который, как вы ясно догадались, мы собираемся разрушить. Больная и прогнившая цивилизация, а вы служите хранителями ее канализации — очевидный симптом ее слабости.

«Это последнее небольшое совещание, — сказал сэр Хью, — предназначено только для нашего развлечения. Единственная трагедия Верельдейнде, величайшее зрелище в истории человечества, как мы без преувеличения объявили, — это отсутствие зрителей».

«Само собой разумеется, — объяснил Ренцо, — что настоящий конец света не в одноименном фильме. Это совершенно нелепо, даже по моим снисходительным меркам. Но все четверо из нас — люди шоу-бизнеса, и мы несколько опечалены тем, что не получим отклика от публики».