— Ты на этом выиграешь, — продолжал он. — Ты же сам вечно жалуешься, что тебя разоряет слишком большое количество рабочих рук и страховые взносы.
— Разоряют моего отца, — поправил его Поль Морель.
— Разоряют твоего отца, — согласился Бюзар.
Он разъединил кареты, сбросил их в ящик.
— Это обрекло бы девять десятых рабочих на безработицу, — сказал Поль Морель.
— Конечно. Но мне думается, что вас останавливает не это.
Бюзар дожидался красного глазка.
От макситона голова у него усиленно заработала. Он занялся разрешением вопросов, над которыми обычно не раздумывал.
— Если ваши конкуренты полностью автоматизируют свои фабрики, — говорил Бюзар, — у них будет меньше накладных расходов, чем у вас, и вы лопнете… Ты мне много раз объяснял, что тебе мешает заниматься филантропией конкуренция…
— …Мешает моему отцу, — перебил его Поль Морель. — Будь моя воля, фабрика давно бы прогорела.
— Я вне игры и то подумал об этом, значит, ты-то наверняка все уже прикинул. Если ваши конкуренты перейдут на автоматику…
Поднял, вынул, опустил, отсек…
— Твои расчеты неверны, — живо возразил Морель. — Машина, работающая двадцать четыре часа в сутки, будет амортизирована в течение четырех лет. Если в одну колонку записать недельную зарплату рабочих и подсчитать, сколько им будет выплачено за эти четыре года, а во вторую колонку стоимость автоматизации плюс ту часть прибыли, которую принес бы замороженный таким образом переменный капитал, и одну десятую зарплаты, вписанной в первую колонку, это я беру из расчета одного человека на десять машин, то итог покажет, что полностью автоматизированный пресс обходится дороже. Понять это трудновато…
— Я как будто понял, — сказал Бюзар.
Разъединил, сбросил, стал ждать…
Поль Морель показал большим пальцем на машину, выбрасывающую с глухим стуком один за другим стаканчики цвета лазури.
— Возьмем вот этот пресс. Я подсчитал, что если включить в себестоимость ту часть накладных расходов фабрики, которая приходится на эту машину, то я теряю по десять сантимов на каждом стаканчике.
— Зачем же вы продолжаете их выпускать?
— Чтобы доставить удовольствие клиентам.
— Ничего не понимаю.
— Отец лучше бы тебе объяснил…
Бюзар вынул игрушку, отсек «морковку», разъединил кареты, сбросил их в ящик и стал дожидаться красного глазка.
Поль Морель протянул ему зажженную спичку. Бюзар затянулся. Вспыхнул глазок, Бюзар поднял решетку…
— Знаешь, Жюльетта настоящая потаскуха, — проговорил Поль Морель.
— Это не новость.
— Я отказался сегодня везти ее в Женеву на парусную регату… без всяких причин, просто так, из упрямства, поскольку я с самого начала отказался поехать… Так она решила отомстить мне. И поехала с моим отцом.
Бюзар поднял решетку, вынул, опустил…
— Странно, — сказал он. — Жюльетта любит повеселиться, но за стариками не охотится.
— Ты тоже так считаешь?
Бюзар отсек, разъединил, сбросил…
— Это не в ее стиле, — подтвердил он.
— Мне думается, она водит за нос отца. А заодно и меня. Но она ему не уступает ни вот настолько. — И Морель показал ноготь мизинца.
Бюзар ждал, когда загорится красный глазок.
— Нужно быть порядочной дрянью, чтобы согласиться спать с твоим отцом, — заметил он.
— Такие находятся. Но я никогда не поверю, что Жюльетта на это способна.
— Да, не такая уж она потаскуха, — поддержал его Бюзар.
— И все-таки счастливый ты, не попался на ее удочку. Впервые встречаю такую девку.
— Уж коли повезет, так повезет, — ответил Бюзар.
Глазок загорелся.
— Желаю успеха, — сказал Морель. — Ты дьявольски везучий.
И Морель ушел.
Бюзар поднял, вынул, опустил, отсек, разъединил, сбросил, принялся снова ждать.
Наступил вечер и принес немного прохлады. Бюзар зажег ближайшую к прессу голубоватую трубку лампы дневного света. Остальная часть цеха была погружена в темноту. В открытые окна цеха виднелась освещенная луной клумба с бегониями. Из города доносились далекие звуки оркестра, игравшего танцевальную музыку.
Маленький, полностью автоматизированный пресс через одинаковые промежутки времени выбрасывал стаканчики: звякал выталкиватель, включаясь и выкидывая готовое изделие, затем следовал глухой стук падающего в ящик стаканчика. Большой полуавтоматический пресс пришептывал, отливая ярко-алые кареты.
Бюзар следил за глазком.
— Какого черта я здесь торчу? — спросил он вслух.
Мысль Бюзара работала четко под действием принятых таблеток макситона и, возможно, потому, что наконец-то удалось побороть усталость. Он думал о том, что обходится дешевле автоматики. С одной стороны, выталкиватель и электронный глаз, с другой — он, Бернар Бюзар, длинный тощий парень, с мышцами гонщика, с его мыслями и с его любовью к Мари-Жанне Лемерсье. И оказывается, что он, Бернар Бюзар, стоит дешевле.