Они проехали скученно, в быстром темпе, даже не взглянув на толпу. Следовавшая за ними «ведетта» притормозила рядом с нами.
— Бюзар и восьмой выигрывают около четырех минут, — крикнул я.
— Классные ребята, — сказал Серебряная Нога.
— Ура Бюзару! — заорала Жюльетта Дусэ.
— У них котелок плохо варит, — проговорил Поль Морель.
— Зато ноги хорошо работают! — крикнула Корделия.
Глаза ее горели гневом.
— Скажите спасибо, что мы сопровождаем вашего подопечного, — сказал я Полю Морелю.
— Ну и развлекайтесь, — сказал он.
— Обычно клубная машина едет вплотную за своими лучшими гонщиками, крикнула Корделия.
— Я и еду вплотную за Ленуаром, — ответил Поль Морель.
— Лучшим считается тот, кто впереди, — заметила Корделия.
— Ура Бюзару! — снова крикнула Жюльетта.
— Я не собираюсь валандаться с чокнутыми, — проговорил Поль Морель.
— Гонка еще не началась, — заметил Серебряная Нога.
Морель включил мотор и уехал вниз по склону к Бионне.
— Ура Бюзару! — еще раз крикнула нам издали Жюльетта.
«Ведетта» скрылась за первым поворотом.
— Я так и знала, — проговорила Мари-Жанна.
— Что вы так и знали?
— У Бернара нет никаких шансов выиграть.
— Он опередил всех на четыре минуты, — живо возразила ей Корделия. Вам этого мало?
— Теперь он может выиграть, — подтвердил я.
Мари-Жанна покачала головой.
По двое, по трое прибывали на перевал отставшие гонщики, в течение двадцати минут проехали все велосипедисты. Они уже были вне игры, но продолжали гонку, считая это делом чести. Во время грозы многие отказались от дальнейшей борьбы. Из пятидесяти двух, взявших старт, осталось всего тридцать человек.
В начале третьего этапа, который проделывается в том же направлении, что и первый — от Бионны до перевала Круа-Русс по Сенклодской дороге, — в основном разрывы между гонщиками оставались прежними. На «малом кольце» брессанец нагнал Бюзара, но, очевидно, он понял одну из тонкостей велогонок и теперь давал Бюзару вести каждый раз, когда тот на это шел.
Бюзар ехал легко. Его победа стала мне казаться вполне вероятной. Конечно, самым трудным для него будет опередить брессанца на финише.
Бюзар был «в форме». Спортсмены прибавили еще одно значение к тем двадцати пяти определениям слова «форма», которые приведены в словаре «Литтрэ». Ближе всего к нему четырнадцатое определение: «Форма доказательства, то есть удачный или неудачный метод расположения отдельных частей доказательства. По форме, то есть в соответствии с методом, согласно которому должно быть изложено доказательство, чтобы отвечать определенным требованиям». Гонщик считается «в форме», когда отвечает всем требованиям, которые необходимы, чтобы победить в спортивной борьбе. Но это выражение гораздо богаче по своему значению. Форма противостоит материи в том смысле, в каком спортсмен ощущает материю как груз, который тормозит его спортивные достижения: спортсмен «в форме», когда жир, лимфа — словом, все, что отяжеляет, — преобразованы в нервы и мышцы, когда материи обретает форму. В идеале спортсмен должен во время состязания сгорать дотла, не оставляя даже пепла.
Вот о чем я размышлял, пока ехал за Бюзаром и брессанцем со скоростью сорок километров в час во время их третьего и последнего подъема на перевал Круа-Русс. Корделия и Мари-Жанна возмещали молчанием все треволнения, вызванные вторым этапом. Мари-Жанна, глядясь в карманное зеркальце, пыталась восстановить свою прическу.
Для писателя, достигшего зрелости, когда ему есть что сказать, главная забота — тоже быть «в форме». Страница рукописи будет удачной или неудачной в зависимости от того, чувствует ли автор себя «в форме» или нет, садясь за письменный стол.
Писатель, достигший зрелости, уже разрешил или преодолел свои внутренние конфликты; основными проблемами для него теперь стали проблемы человечества и своего времени; у него остается лишь одна личная проблема, связанная с диететикой; таким образом, он приближается к тому, чтобы обрести цельность спортсмена, который думает только о своей «форме», говорит только о ней и в преддверии крупных состязаний из любви к ней обрекает себя на умеренность и целомудрие.
Возможно, поэтому я и испытываю такую братскую нежность к юным героям стадионов, рингов и велотреков. Когда Бюзар пересек белую линию на перевале, я понял по его лицу, по тому, как он откинул назад голову, что он испытывал то же состояние радостного подъема, которое охватывает меня после окончания удачной, на мой взгляд, главы.