Ночь — клином стальным в затылок.
Что молот стучит капель.
Время угрюмо застыло
И ждёт терпеливо, как зверь.
А я — словно уж в сковородке:
Ищу свой исчезнувший сон.
Он был! Только слишком короткий.
И то — потерялся потом!
А боль — свои точит зубы.
Минуты прогрызли висок.
И словно архангелов трубы,
Мне — в самое ухо! — звонок.
04.02.02.
Муза сердито топнула ножкой…
Муза сердито топнула ножкой:
— Я, всё-таки муза! Не драная кошка!
Коль мало меня: вот он — бог, вот — порог!
Уходишь?.. Иди!.. Но без магии строк!
И отвернулась, не видел чтоб слёзы.
Но дрожь выдаёт и натянутость позы.
Ох, женщины! Сколько же с вами забот!
Минуту вы ангел, а целых две — чёрт!
07.02.02.
Опять всё то же, как занудная игра…
Опять всё то же, как занудная игра:
Будильника злорадный слышу рёв,
И вот моя проснулась голова,
А тело — там ещё, пока что, среди снов.
А ночь уже тошнит началом дня.
И окна загораются в домах.
И кое-как умыв, одев себя,
Я тороплюсь в кошмар на всех парах.
И жизнь прилипла, грязью на ногах.
И мне плевать — явь это, или сон:
Я несомненный труп, во всех мирах,
С каких бы не смотреть на то сторон.
11.02.02.
Словно у ящериц — пойманный хвост…
Словно у ящериц — пойманный хвост,
День оторвался, остался в пространстве,
Как труп почернел, в свете призрачном звёзд,
И был причислен к прошедшего касте.
А я растворяюсь, как в сумраке — тень,
В том, что воплотилось в трепещущем звуке.
На воле душа — в бесконечном теперь,
Где время растаяло, нотами в ухе.
Печальный Терновник нет сил оборвать —
— Я слушаю, в песнях хмелея всё больше.
Земная достигнута мной благодать:
На Снайпера — ближе, на Раду — чуть горше.
13.02.02.
Лёгким морозцем…
Лёгким морозцем.
Снежною пылью.
Бледностью солнца,
В небе бессильном.
Слов, в памяти стёртых,
Пришедших, вдруг, снова.
…День всех влюблённых,
Две тыщи второго.
14.02.02.
Пусть я сделан из бренной плоти…
Пусть я сделан из бренной плоти,
Где мембраны лишь и протоплазма.
Пусть я жизнью прикован к работе,
А сама жизнь — однообразна.
Пусть мой юмор — чернее ночи,
А душа — словно тень Харона,
Всё равно, я счастливее прочих,
Кто не бродит путями Иного.
15.02.02.
Чистым холодом здесь веет глубина…
Чистым холодом здесь веет глубина.
Балансирую на самой кромке сна.
Ужасаюсь, сколь безумен мой каприз:
Шаг неверный — и я тут же, камнем вниз.
Но натянута — упруга и тонка.
Понимаю — без неё я никуда!
И смиряя, за досадой, липкий страх,
Неуклюже, вновь рукою — резкий взмах.
19.02.02.
Вот смолкли гулкие шаги…
Вот смолкли гулкие шаги.
Открыта настежь дверь.
Мне торговаться, не с руки —
— Я пленник твой теперь.
И всё ж, пытаюсь угадать —
— Чего же меня ждёт?
Твой взгляд — порою, благодать,
Порою — острый лёд.
Всегда молчишь. Здесь всё игра!..
Иль пытка мне? — Скажи!
Пусть, лучше, злые, но слова,
Чем омут тишины!
Прекрасные грустны уста…
Что в них мне — яд, иль мёд?
Мне кажется — пленён не я,
А всё — наоборот!
22.02.02.
От непогоды, всё от непогоды…
От непогоды, всё от непогоды:
Хандра и полное отсутствие любви,
Желанье собственной, бессмысленной свободы,
И чувство ложное какой-то глубины.