Выбрать главу

21.06.11

У больницы стоял человек…

У больницы стоял человек: В серой куртке, очках и кепке. Из под детских, припухлых век — — Взгяд, какой-то беспомощно-цепкий.
— Моя мама серьёзно больна. На лекарства совсем нет денег… Правда это? Иль только игра? Врёт, иль, правда, простой, как веник?
Лет под сорок. На вид — как дитя. Повидал попрошаек я всяких. Мелочь дал, что была у меня, Но души часть осталась во мраке.
Сердце ноет, и совесть скребёт. Пропадёт ведь тот маменькин "мальчик". Неужели правдиво так врёт? Или, может быть, всё же иначе?
Я хожу мимо третий уж день: Вдруг и он где-то ходит там снова? На душе — неприятная тень. По спине — что-то вроде озноба.

21.06.11

День разгорался ласково и нежно…

День разгорался ласково и нежно. В лазурном небе рыскали стрижи. Внутри росла неясная надежда, И отрастали крылья у души.
Напротив солнца плыл по небу месяц. А горизонт пылал сияньем дня. Хотелось встать и крикнуть миру. — Здесь я! Возьми и в небо подними меня!

22.06.11

Люди снуют и туда, и сюда…

Люди снуют и туда, и сюда. На лицах — печать заботы. Лишь те, кто моложе, почти всегда, Поют без тоскливой ноты.
Вот кот чёрно-белый. Пушистым клубком Лежит на скамье, что напротив. Наверно, он тоже, являясь котом, Не знает об этой ноте.

22.06.11

На скамейке, с бездомным котом…

Маме.

На скамейке, с бездомным котом, Мы вдвоём коротали время. И вдруг вспомнил я детство, свой дом, Когда гладил рукой нежно зверя.
Кот мурлыкал и щурил глаза, Подставляя бока худые. Эх, вернуться бы в детство назад, Когда мама и папа были!
Сердце сжалось, и в горле — ком. Как жесток этот мир на деле! И отец был, и мама, и дом! Словно душу до слёз раздели.
И как будто по телу — ток. Вдруг почувствовал — мама рядом. Мне сказала. — Ну, здравствуй, сынок. Что, в больнице опять? Непорядок!
Пусть всего только пару минут. Но мы вновь были вместе с мамой! И опять — один кот лишь тут. Замурлыкал и моется лапой.

23.06.11

Ветер ерошит листья…

Ветер ерошит листья. Хочется в плен ко сну. И засыпаю я, в мыслях Про эту больную страну.
— Доктора! Доктора! — крики. Но что-то никто не бежит. Вот налицо улики, Что снова виновен жид.
Или коварный Запад. Они на одно с ним лицо! Ему бы нас только лапать, Иль крепко держать за яйцо.
Повсюду враги-сионисты. На нас ополчился весь свет. Но мы, хоть в душе коммунисты, Дадим христианский ответ!
Настроим повсюду церкви. Все встанем на вечный пост. Когда свет науки померкнет, Учёных свезём на погост.
Мы истово будет молиться. И к нам вновь вернётся Христос! А всем подозрительным лицам — — Явиться в тюрьму на допрос!
И вот зарыдает Запад. Китай погребёт океан. И поведёт нас всех Папа Против орды мусульман!
Ветер ерошит листья. Меня уж не тянет ко сну. С криком, — …вам всем провалиться! — — Вскочил я в холодном поту.

23.06.11

Она изломанно звенела…

Она изломанно звенела И пахла чёрною грозой. Один идёт с улыбкой смело. Другой бежит, как сам не свой.
Открыта. Вспенилась столь нежно, Как будто роза без шипов. Но он прошёл — чужой, нездешний, Он пел, хоть был рыдать готов.
Не склеилось и не сроднилось. Стал алым белый уголок. Мечтала влёт! А что добилась? Раздвинул, сдёрнул, поволок!