21.06.11
У больницы стоял человек…
У больницы стоял человек:
В серой куртке, очках и кепке.
Из под детских, припухлых век —
— Взгяд, какой-то беспомощно-цепкий.
— Моя мама серьёзно больна.
На лекарства совсем нет денег…
Правда это? Иль только игра?
Врёт, иль, правда, простой, как веник?
Лет под сорок. На вид — как дитя.
Повидал попрошаек я всяких.
Мелочь дал, что была у меня,
Но души часть осталась во мраке.
Сердце ноет, и совесть скребёт.
Пропадёт ведь тот маменькин "мальчик".
Неужели правдиво так врёт?
Или, может быть, всё же иначе?
Я хожу мимо третий уж день:
Вдруг и он где-то ходит там снова?
На душе — неприятная тень.
По спине — что-то вроде озноба.
21.06.11
День разгорался ласково и нежно…
День разгорался ласково и нежно.
В лазурном небе рыскали стрижи.
Внутри росла неясная надежда,
И отрастали крылья у души.
Напротив солнца плыл по небу месяц.
А горизонт пылал сияньем дня.
Хотелось встать и крикнуть миру. — Здесь я!
Возьми и в небо подними меня!
22.06.11
Люди снуют и туда, и сюда…
Люди снуют и туда, и сюда.
На лицах — печать заботы.
Лишь те, кто моложе, почти всегда,
Поют без тоскливой ноты.
Вот кот чёрно-белый. Пушистым клубком
Лежит на скамье, что напротив.
Наверно, он тоже, являясь котом,
Не знает об этой ноте.
22.06.11
На скамейке, с бездомным котом…
Маме.
На скамейке, с бездомным котом,
Мы вдвоём коротали время.
И вдруг вспомнил я детство, свой дом,
Когда гладил рукой нежно зверя.
Кот мурлыкал и щурил глаза,
Подставляя бока худые.
Эх, вернуться бы в детство назад,
Когда мама и папа были!
Сердце сжалось, и в горле — ком.
Как жесток этот мир на деле!
И отец был, и мама, и дом!
Словно душу до слёз раздели.
И как будто по телу — ток.
Вдруг почувствовал — мама рядом.
Мне сказала. — Ну, здравствуй, сынок.
Что, в больнице опять? Непорядок!
Пусть всего только пару минут.
Но мы вновь были вместе с мамой!
И опять — один кот лишь тут.
Замурлыкал и моется лапой.
23.06.11
Ветер ерошит листья…
Ветер ерошит листья.
Хочется в плен ко сну.
И засыпаю я, в мыслях
Про эту больную страну.
— Доктора! Доктора! — крики.
Но что-то никто не бежит.
Вот налицо улики,
Что снова виновен жид.
Или коварный Запад.
Они на одно с ним лицо!
Ему бы нас только лапать,
Иль крепко держать за яйцо.
Повсюду враги-сионисты.
На нас ополчился весь свет.
Но мы, хоть в душе коммунисты,
Дадим христианский ответ!
Настроим повсюду церкви.
Все встанем на вечный пост.
Когда свет науки померкнет,
Учёных свезём на погост.
Мы истово будет молиться.
И к нам вновь вернётся Христос!
А всем подозрительным лицам —
— Явиться в тюрьму на допрос!
И вот зарыдает Запад.
Китай погребёт океан.
И поведёт нас всех Папа
Против орды мусульман!
Ветер ерошит листья.
Меня уж не тянет ко сну.
С криком, — …вам всем провалиться! —
— Вскочил я в холодном поту.
23.06.11
Она изломанно звенела…
Она изломанно звенела
И пахла чёрною грозой.
Один идёт с улыбкой смело.
Другой бежит, как сам не свой.
Открыта. Вспенилась столь нежно,
Как будто роза без шипов.
Но он прошёл — чужой, нездешний,
Он пел, хоть был рыдать готов.
Не склеилось и не сроднилось.
Стал алым белый уголок.
Мечтала влёт! А что добилась?
Раздвинул, сдёрнул, поволок!