10.09.97.
Я сам себе взглянул в глаза…
Кате.
Я сам себе взглянул в глаза —
— Твоя улыбка!
Я пятый день схожу с ума
От этой пытки!
Всегда и всюду — только ты,
Или твой голос.
А у меня от всей любви —
— Один твой волос!
Да на бумаге — в синий цвет
Четыре строчки:
Печатных букв неровный бег
И лишь две точки.
И не осталось ничего —
— Лишь только память.
Ах, как же, всё-таки, легко
Сердце поранить.
Но я благославлю навек
Святую рану:
Причислен к лику я калек
Любовной драмы.
Приди ж и излечи меня
От этой муки.
Иль наложу я на себя
От горя руки.
11.09.97.
Вместе быть — и сладко, и страшно…
Кате.
Вместе быть — и сладко, и страшно.
Ах, какой я буду, когда устану?
И не взгрустнёшь ли, что не менее важно,
Если я на работе буду постоянно?
Но не бойся и не терзайся любимая:
Что бы ни было — всё ж не в разлуке.
И дома я буду лишь целовать тебя неутолимо,
Да ласкать тебя так, что ты забудешь о скуке.
И ты почти не будешь грустить о доме,
И о своей прежней девичьей жизни.
А если мы, вдруг, о чём-нибудь с тобой заспорим,
Ты улыбнись мне и скажи. — Милый!
И обняв, поцелуй меня нежно в губы,
И смахни слезу, украдкой.
И я, тот же час, уступлю и смирю в душе бурю.
И мы будем жить дружно и сладко!
А если это будет не так — то вот тебе сковородка!
И бей меня ею, со всего размаху!
Но только помни, что это очень больно.
Да и кто тогда будет носить тебе зарплату?
12.09.97.
Мне не дано предугадать, что будет завтра…
Кате.
Мне не дано предугадать, что будет завтра.
И как, средь черноты небес, мне ляжет карта.
Не знаю я какой длины мне выдан жребий.
И сколько встречу на пути я роз и терний.
Но чтобы не дала судьба в слепом азарте,
Я всё сложу к твоим ногам, поверив карте.
Всю жизнь — что многие года, иль лишь мгновенье:
Тебе — и радость бытия и вздох последний.
И не рискуя толковать, что значит счастье,
Я, всё ж, надеюсь его дать, пусть хоть отчасти.
Бери меня и мни рукой, как будто глину —
— Я буду счастлив стать любым в руках любимых.
13.09.97.
Я проснулся с собою в разладе…
Кате.
Я проснулся с собою в разладе:
Не открылись мои глаза.
Лишь шепнули. — Мы ждать устали
Ту, что дарит сиянием дня.
И задумчивы были руки:
Нежно гладили простыни лён
И вздыхали. — Избавь нас от муки!
Дай нам то, что уж было твоё.
Я ж молчал. Что я мог ответить?
Ты, увы, пока так далеко!
Да и ноги, как малые дети!
От обиды лежат, как бревно.
И лишь сердце, одно лишь сердце,
Продолжало упрямо стучать.
И бурлила кровь. — Верьте! Верьте!
К нам вернётся она опять!
Но лежу я теперь на постели
И в гирлянды сплетаю слова.
И всё жду, что на новой неделе,
Может, всё же, увижу тебя!
14.09.97.
А где-то там, на самом дне сознанья…
Кате.
А где-то там, на самом дне сознанья,
Как тени бродят тысячи зверей.
Одни из них — любовь, другие — лишь страданье,
Но все ужасны, в алчности своей.
Они терзают мои плоть и душу.
Они везде, и нету им числа.
Они друг друга часто рвут и душат,
Чтоб захватить, испить меня до дна.
Но я не жду кровавого исхода,
Не прячусь в крепости безвольного ума:
Я сам в себе всегда живу в походах,
И мне, с рожденья, это — не игра.