Глава двадцать вторая
ПОЧЕМУ РАЗМОРОЗИЛСЯ ВАСЯ
Утром, во время завтрака, беспрерывно раздавались радиотелевизионные звонки, приезжали и уезжали какие-то люди. Они все время норовили хоть мельком взглянуть на Васю, и это окончательно испортило ему настроение. "Как в музее! - сердился он. - Смотрят на меня, словно на чудо". Слава начинала надоедать. Он невольно вспомнил свою поездку к бабушке, в Иваново. Однажды на улице он увидел необыкновенного человека: он был на три головы выше самых высоких мужчин. А ведь он еще горбился! И все, кто проходил мимо этого человека, обязательно открывали рот, ухмылялись самым глупым образом и, оборачиваясь, смотрели на живого великана. Тогда, в тот день, и Вася смотрел на сошедшего с книжных страниц дядю Степу и тоже приоткрыл рот и глупо ухмылялся. Великан печально вздохнул. Вася заметил, что глаза у великана были немного грустные. Вот только теперь Вася понял, как неприятно видеть обращенные к тебе глупо-восхищенные лица. Ну, увидел - удивись про себя и проходи мимо. Нет, обязательно нужно остановиться, потом еще повернуться и ухмыльнуться. Ну точь-в-точь, как вот этот толстый дяденька, который, заглянув в дверь, посмотрел на Васю и исчез. Понятно, почему у того, ивановского великана, был грустный взгляд. А тут еще ночь оказалась такая противная, что лучше и не вспоминать о ней. Валентина Петровна заметила Васино сердитое настроение и спросила: - Что, нездоровится, Вася? - Нет, благодарю вас. Я здоров, - как можно вежливей ответил Вася. - Может быть, ты плохо спал? У тебя несколько утомленный вид. - Нет, что вы... Это Вася сказал вслух, а про себя подумал: "Очень неприятно, когда не владеешь техникой..." Для такой мысли у него были все основания. Ему отвели Женькину комнату, а Женьке постелили у дедушки. Прежде чем уйти, Женька рассказал Васе, как нужно пользоваться учебным телевизором, и по секрету сообщил, что благодаря некоторым проведенным Женькой конструктивным изменениям телевизор принимает не только учебные программы... Кроме того, Женька показал, как регулируется комнатная температура. Передвижение двух рычажков по желанию жильца делало климат комнаты то арктическим, то экваториальным. Смесь этих климатов давала нормальную комнатную температуру. Когда все улеглись, Вася решил проверить действие техники на практике. Не меньше часа он пытался поймать на учебном телевизоре какую-нибудь передачу, но зеленоватый экран показывал нечто совершенно невероятное и расплывчатое. Разочарованный Вася лег было спать, но ему показалось, что в комнате прохладно. Он решил сделать нужный ему климат. Передвинул рычажок и задремал. Но через некоторое время ему пришлось проснуться в поту и передвинуть другой рычажок. Обстановка и стены слабо светились светящейся краской, было то холодно, то жарко, в голову лезли самые различные мысли, и Вася так и не мог сказать, спал он или только дремал. Понятно, что после такой ночи настроение вряд ли будет хорошее. В дверях показался дедушка в таком шикарном, так тщательно отутюженном костюме и с таким ярким галстуком, что даже грустная Лена улыбнулась и сказала: - Ты просто как на именины собрался. Правда, правда! Дедушка слегка покраснел и тоже улыбнулся несколько самодовольно и в то же время смущенно как всякий мужчина, когда окружающие, особенно девушки, похвалят его новый костюм. - Ладно, ладно! Нам нужно спешить. Нас ведь ждут. Поднялась кутерьма. Женька заявил, что он тоже обязательно поедет. Лена добавила, что если можно Женьке, то и ей, конечно, придется ехать. Дедушка колебался. Мама была категорически против. Но ведь вы знаете мам? Уже через минуту она "была бы согласна, если бы..." Потом всякие "бы" оказались ненужными, и в виде уступки ребята только переоделись. Вася тоже не прочь был переодеться в новый, принесенный Леной костюм, но дедушка переглянулся с Валентиной Петровной и сказал: - Нет, брат! Сегодня ты поедешь еще в старом костюме. Ученые должны увидеть тебя таким, каким ты вышел из мерзлоты. Вскоре электронка Масловых катила по городу. Внезапно машина остановилась. Женька недовольно спросил: - Мы разве будем заезжать в школу? Совсем неподалеку от шоссе, окруженная огромными стройными красавцами кедрами, стояла серая четырехэтажная школа. Теперь, когда Вася увидел свою бывшую школу, когда он увидел кедры, которые они сажали когда-то совсем крошечными, последние сомнения в своих невероятных приключениях у него исчезли. Школа была на месте, и кедры выросли. А он по-прежнему Вася Голубев, ученик неизвестного класса. Но дедушка, оказывается, останавливал машину не ради Васи. Возле школы толпились люди и стояли машины. Каких там только не было машин! Больших и маленьких, обтекаемых и тупоносых, и все - самых различных цветов. Дедушка открыл дверцу электронки и помахал рукой. Люди ответили ему тем же, и едва электронка двинулась дальше, как за ней помчались другие машины. - Ну вот, теперь они поедут за нами, - сказал дедушка. - А зачем они у нашей школы собрались? - осторожно спросила Лена. - Видишь ли, в городе и так заняты все гостиницы. Решили отвести для ученых вашу школу: все равно она пустует во время весенних каникул. - Неужели их столько собралось? - с опаской спросил Вася. Вчера несколько десятков ученых-докторов осматривали его битых три, а то и четыре часа. Сегодня, когда ученых стало несколько сотен, его могут осматривать несколько дней подряд. - Да, - беспечно ответил дедушка, - всю ночь прилетали! Вася поник головой. Вот когда начинаются настоящие испытания, по сравнению с которыми все предыдущие - пустяки! Вскоре электронка остановилась еще раз - дедушка велел Васе сесть рядом с ним и показывать дорогу к той самой яме, в которой он замерзал. Конечно, дедушка подогнал машину к самому краю ямы и, конечно, он широким жестом хозяина пригласил многочисленных гостей остановиться рядом. Видимо, ему очень нравилось играть роль хозяина. Но Вася всем этим был очень недоволен. Гостей собралось, наверно, с тысячу. И все - самых различных национальностей. Они окружили яму густой и шумной толпой, заглядывали вниз, фотографировали и яму и друг друга. Вскоре гостей несколько оттеснили работники телевизионных центров, установившие свою аппаратуру, и кинооператоры. А тут, как назло, стали слетаться опоздавшие гости, и над головой то и дело шумели вертолеты. У любого человека от этого шума и пестроты разболится голова, а если он еще спал кое-как, то даже разговаривать и то не захочется. А Васю все-таки заставили говорить. Он покорно сошел в шурф и стал рассказывать, как он провалился, как жевал промерзшие бутерброды. Он даже показал банку от консервов и клочок газеты, в которую были завернуты бутерброды. Тут ему немедленно предложили показать, где и как он лег в то злополучное утро воскресного дня 28 марта 1955 года. Вася лег и даже свернулся калачиком. Над ним сверкали вспышки электросвета, стрекотали кинокамеры, склонялись лапы телевизионных установок. Потом его снова заставили говорить. Он устал, в горле у него пересохло, и поэтому голос звучал все тише и тише. Но странно, чем тише говорил он, тем сильнее кричали люди, собравшиеся вокруг ямы. Оказалось, что это старались переводчики - они переводили его слова на все языки мира. Все это начинало порядком надоедать, и Вася замолк. Слушатели поняли это как конец его рассказа. Кто-то спросил - А как же вы разморозились? Окончательно разозлившийся Вася подумал: "Разморозился!.. Подумаешь, судака какого нашли!" Вслух он не очень вежливо ответил: - А так и разморозился. Проснулся, смотрю - солнце. Я и встал. Все вокруг него опять закричали и зашумели. И чем больше они шумели, тем реже смотрели на Васю и наконец совсем перестали обращать на него внимание. Сотни людей сбились кучками и отчаянно спорили между собой. То и дело слышалось: - Я вам говорю... - Как доказал великий... - Но это просто невозможно! - А я вам говорю... - Наука не верит в непознаваемое. Она верит только в непознанное. И все смотрели не в яму, а куда-то вдаль. Это так заинтересовало Васю, что он выбрался из ямы и тоже посмотрел вдаль. Там, на вершинах сопок, по-прежнему мягко поблескивали какие-то странные, огромные приборы. И все смотрели и показывали на них. И все шумели. Только очень немногие глубокомысленно молчали и переходили от группы к группе. Вася разыскал в толпе дедушку. Его великолепный костюм был слегка помят, и сам он выглядел совсем не именинником. Рядом с ним стояли несколько растерянные Лена и Женька. Женька смотрел на взрослых и совсем старых людей с явным недоверием и даже осуждающе. Его взгляд не изменил своего выражения и тогда, когда к ним подошел Вася. Женька только шепнул: - Вечно так: как свяжешься со взрослыми, так никакого толку нет. Ну, чего шумят, спрашивается? Лучше бы мы на рыбалку съездили. Я вчера все контакты переметил - теперь бы тайменей таскали. Да и Тузик некормленный стоит. - Да, - поддержала Лена. - Они шумят, а животное стоит голодное. Просто удивительно, до чего взрослые люди бывают бесчувственными! - А чего они шумят? - спросил Вася. - Я же им рассказал, как я... размораживался. - Я сама не пойму, - сказала Лена. - Не верят тебе, наверно...
Глава двадцать третья
НАКАЗАНИЕ МАЛОВЕРОВ
Так или иначе, а настроение было испорчено. О дедушке все забыли, и он понял, что роль хозяина у него явно не получилась. Он часто вздыхал и едва заметно разводил руками, словно говорил про себя: "Ну что ж поделаешь? Так получилось..." Растерянность дедушки была слишком очевидна, и Вася, рассердившись, решил набраться силы воли. Он нахмурил свои выцветшие брови, слегка наклонил вперед стриженую голову и сжал кулаки. После этого он прошелся среди споривших ученых и наконец наткнулся на Ли Чжаня. Старый китаец очень обрадовался и заговорил с ним, как с хорошим и давним приятелем: - Вот, не верят тебе! Говорят, что ты не мог разморозиться. А я говорю мог. Вася Голубев не такой мальчик, чтобы обманывать. Ты же пионер? - Конечно! А почему они не верят? - удивился Вася. - Ведь я действительно разморозился. Стоит только посмотреть на меня, и каждый поймет, что это правда. - Видишь ли, Вася, всегда были и, к сожалению, есть и сейчас такие люди, которые считают, что, если что-нибудь происходит не так, как они думают, значит, это ложь. Полвека все ученые были твердо убеждены - и это подтверждалось фактами, - что человек да вообще всякое живое существо, попавшее под длительное воздействие атомных излучений, должно или заболеть, или умереть. Поэтому все атомные установки окружаются специальными защитными устройствами. Но вот твой случай заставляет думать, что не все атомные излучения влияют на живое существо губительно. И ведь, собственно, это не ново. Радиоактивными веществами люди лечились уже давно. За последние десятилетия в этом были достигнуты особенно большие успехи. Но еще не было случая, чтобы человек, пролежавший замерзшим полвека, оживал. Вот тут-то и начинается главный спор. Одни говорят, что если ты и в самом деле разморозился, то не потому, что попал под длительное воздействие атомных излучений. Другие уверены, что ты вообще не "воскресал", потому что и не замерзал. Просто ты жил в очень отдаленных местах и слишком отстал. А третьи - в частности я и многие мои коллеги в самых различных частях света - уверены, что ты действительно замерзал, а потом действительно отмерз и не как-нибудь, а именно благодаря атомным излучениям. - Скажите... скажите, товарищ Ли Чжань, неужели я разморозился с помощью атомных излучений? - очень осторожно и почтительно опросил Вася. - Я в этом уверен. - Но ведь атомных-то станций поблизости нет, - возразил Вася. - Как - нет? А вот это? Разве это не атомные станции? Ли Чжань показал на строения с блестящими крышами, что высились на дальней гряде сопок. Как раз оттуда все так же, как и несколько дней назад, несся ровный, теплый, напоенный удивительным ароматом ветерок. - А... а что же это? - спросил Вася. - Вот как! Ты просто не знаешь, что это такое! Ну, тогда садись, и, пока там спорят ученые мужи, я тебе все объясню. Они присели на траву под кустом багульника. Над ними плыли перистые облачка, а вдали клубились кучевые. Шелковистой зеленью отливало широкое пшеничное поле. Поблескивая, тихонько струилась речушка. - Видишь ли, лет десять назад советское правительство, а также правительства других стран решили победить вечную мерзлоту. Ты знаешь, что это такое? (Вася кивнул головой.) На Крайнем Севере огромной линией установили атомные реакторы. Тепло, которое они выделяли, подогревало холодный полярный воздух. Весна пошла на север, и вечная мерзлота медленно, но верно отступала. Тепла было маловато, и оно несло в себе вредные излучения. Но вот люди добыли на других планетах элементы, которых нет на Земле. Они обладали гораздо большим запасом атомной энергии, чем все известные земные элементы, особенно один из них - макроний. По старой памяти, люди считали, что и этот звездный элемент также излучает вредные для живого существа лучи. Но тут появились странности. Не только русские ученые, но и канадские заметили, что после применения макрониевых реакторов для растапливания вечной мерзлоты резко снизились всевозможные заболевания, сократилась смертность. Это же заметили американские, монгольские, норвежские и наши, китайские, ученые - ведь до северных границ этих государств дыхание макрония все-таки долетало. А вот ученые более южных стран не верили в чудодейственные качества макрония... Твое же отмерзание, Вася, заставляет подумать о многом. Мы теперь можем предположить, что излучение макрония поможет нам если и не совсем победить самое смерть, то уж, во всяком случае, отвоевать у нее многие позиции. Конечно, маловеры будут еще долго спорить, не верить фактам. Но мы-то верим твоему размораживанию и, конечно, теперь начнем заниматься вопросами излучения макрония гораздо больше, чем прежде. Вася слушал Ли Чжаня очень внимательно. Он понял, какие изменения произошли в его городке и во всей округе, понял, какому случаю был обязан: ведь макрониевые реакторы стояли как раз против того места, где была яма, в которой он замерз. Понятно, что их излучения и разморозили Васю. И он только удивился, почему умные люди не хотят этому верить. Не верят они ни ему, ни дедушке, ни этому симпатичному старичку Ли Чжаню. Он задумался. Задумался и Ли Чжань. Вокруг ямы по-прежнему бушевали научные страсти. - Видишь ли, Вася, - сказал Ли Чжань, - если бы ты был не один, вот тогда бы тебе поверили даже маловеры! А то один в поле не воин, как говорит русская пословица. - А я отморозился не один, - сказал Вася и посмотрел на Ли Чжаня. Тот недоверчиво покосился на мальчика и спросил: - А кто же отморозился вместе с тобой? - Мамонт. Тузик. - И, замечая, что Ли Чжань не верит ему, Вася повторил: Да. Мамонт Тузик. - Так... - протянул Ли Чжань. - Где же теперь твой мамонт Тузик? - Мы его оставили на лосевой ферме... Вы не верите? Да? А мы, честное пионерское, оставили его на лосевой ферме! Он, понимаете, еще только начинал приручаться... И потом, он очень боится атомок... Вот мы и не решились вести его в город. Мало ли что может натворить недрессированное доисторическое животное! - Очень хорошо, - сказал Ли Чжань, но Вася по его глазам видел, что он ни капельки не верит. - Очень хорошо. А позволительно спросить: кто это "мы"? В яме с тобой был еще кто-нибудь, кроме мамонта? - Да нет же! - закричал Вася. - Нет! В яме я был один. И мамонт, конечно, - добавил он поспешно. - А "мы" - это дедушка Маслов, его внук Женька и его внучка Лена. Ли Чжань даже отодвинулся Его глаза широко открылись, смуглые щеки покрылись румянцем. - Значит, и дедушка, и внучка, и этот... ну, Женька видели твоего мамонта? - Ну конечно, видели! Они даже катались на нем! - Вася чуть помедлил и для солидности добавил: - Это я их катал! - Где твой дедушка? - закричал Ли Чжань и вскочил на ноги так ловко, словно он был не ученым, а всего лишь школьником шестого класса. - Подайте сюда немедленно дедушку! - Он не мой дедушка, - сказал Вася. - Но все равно он стоит там, возле ямы. Расталкивая ученых всех стран, Ли Чжань побежал к яме. Дедушкин парадный костюм был уже изрядно помят, на нем появились грязные пятна - видно, он ходил между тесно составленными машинами и задевал за их крылья. Лена стояла возле электронки, и глаза ее светились тревожно и грустно. Но когда подбежал Вася, то в них блеснула радость, и она облегченно вздохнула. На месте не было только Женьки. Но и он отыскался: Женька уже успел пристроиться к операторам телевизионной студии. Он помогал перетаскивать провода и приборы и уже так вошел в свою роль помощника, что начал даже покрикивать на ученых, чтобы они "не мешали кадру". Ли Чжань даже не поздоровался с грустным дедушкой и сразу же закричал на него: - Почему вы не сказали, что вместе с Васей Гблубевым был еще и мамонт? Или, может быть, его не было? Дедушка стал краснеть - быстро, стремительно. Даже склеротические жилки на его пухлых щеках исчезли в сплошной алой краске. - Видите ли... - начал он, - мне казалось, что, если все произойдет сразу, будет не так интересно. - Что - все? - закричал Ли Чжань. - Почему сразу? - Ну, и мамонт, и Вася... Я думал, что будет лучше, если уважаемые ученые сначала изучат Васю, а потом уж мамонта. Тем более что мне даже самому не верится, что это был мамонт. Я очень хорошо знал когда-то Васю Голубева. Он был такой отчаянный выдумщик, что я вовсе не ручаюсь, что он привел настоящего мамонта. Знаете, не всему верь, что видишь. Я даже иногда думаю, что он просто обманул нас, выдав обыкновенного слона за мамонта. Вася задыхался от возмущения. Вот он, Женька Маслов! Он ни капельки не изменился, даже прожив целых полвека. Он такой же маловер и такой же завистник, каким был в школе. - Дедушка, - возмутилась Лена, - но я же точно знаю, что это мамонт! - Откуда ты можешь это знать? - искоса поглядывая на Лену, спросил дедушка. - Может быть, он просто наклеил шерсть на слона и теперь выдает его за мамонта. - Я не понимаю тебя, дедушка! - с некоторой сдержанностью в голосе сказала Лена, и глаза ее заблестели твердо, как сталь. - Если бы Вася действительно наклеил волосы на слона, они бы обязательно отодрались, когда я и Женька карабкались на него. А волосы были крепкими. - Ну, знаешь, - возмутился дедушка, - это не доказательство! Неужели можно поверить, что не успевший отмерзнуть мальчишка приручил доисторическое животное? Понятно, что это дрессированный, но замаскированный слон. - Дедушка, - с недобрым спокойствием сказала Лена, - но ведь и я тоже приручила его с помощью сахара. Не могла же я знать Тузика раньше! Дедушка так смешно засопел, так беспомощно замахал руками, что даже очень серьезный и возбужденный Ли Чжань не мог не улыбнуться. Он спросил: - Значит, все-таки слоя это был или мамонт? - Почему - "был"? - вдруг обиделся дедушка. - Он и сейчас есть. Мы его оставили на лосевой ферме. Что ж вы думаете, я не понимаю, как это важно? Я прекрасно понимаю. Но я думаю, что, прежде чем говорить об этом мамонте, его нужно проверить. Так я думаю. Дедушка с таким упоением говорил "я", так смешно выпячивал при этом грудь, что Вася понял: ему очень хочется быть главным в этой истории. Он, пожалуй, даже жалеет, что не он замерз в свое время. "Эх, Женька Маслов, Женька Маслов, - горько усмехнулся Вася, - если бы ты знал, до чего же трудная вещь не то что чужая, а даже своя слава! Потаскали бы тебя, как меня, - тогда бы узнал!" Ли Чжань не стал больше слушать дедушку. Он подбежал к телеоператорам, поговорил с ними, и через несколько минут над усеянным возбужденными, спорящими учеными пригорком прозвучал его усиленный радиорепродуктором голос: - Уважаемые коллеги! Мне кажется, что нам нужно на время отложить наши споры. Вначале следует изучить все факты. Я это говорю потому, что мы знаем только один факт: отмерзание мальчика Васи Голубева. Между тем это не все. Голубев размораживался вместе с доисторическим животным мамонтом. Я полагаю, что, если мы убедимся в том, что мамонт действительно существует, наши споры изменят характер. Тогда мы будем говорить не о достоверности размораживания, а о том, благодаря чему оно произошло и какие выводы нам нужно сделать из этого, как поставить обнаруженные явления на службу человечеству. Ученые стали медленно собираться к яме. - Я предлагаю, - продолжал Ли Чжань, - ознакомиться с рассказами людей, которые не только видели ожившего, размороженного мамонта, но и кормили его, катались на нем. Предоставим им слово. Первому пришлось говорить Васе, хотя дедушка и попытался было сразу завладеть вниманием присутствующих. Но Ли Чжань сказал, что, поскольку он видел мамонта, а не катался на нем, его вы