Отель должен быть загадкой, в нем должны быть длинные, непонятно куда ведущие коридоры и лестницы. Для меня отель – это лабиринт. Есть, конечно, маленькие отели, там свои загадки, но это скорее мир Агаты Кристи – все двери заперты, никто не мог войти, но кого-то всё равно убили. Мой отель – это где ты никогда не знаешь, кого можешь встретить, что тебя ждет за поворотом в этом длинном-длинном коридоре, куда тебя приведет эта лестница.
Здесь может случиться всё что угодно и время течет по каким-то неведомым нам законам.
Елена Посвятовская
Однажды на Мойке
Ничего привлекательного за окнами такси не было. Плыл большой хмурый город, в черно-серых ошметках марта, с раскисшими газонами и собачьим дерьмом на них, да нет, специально она не вглядывалась, но всё так и есть, куда ему деваться-то с газонов, грязные сахаристые сугробы в промелькнувшем парке, прохожие отдуваются от ветра, небо низкое, в быстрых сизых тучах, не безнадежное, нет, иногда проскальзывает между ними первый бледный свет, робко шарит по артритным деревьям на Московском.
– А че грязища-то такая у вас? – Лара вскинула подбородок в сторону водителя.
На самом деле именины сердца. Целых три дня в Питере, только в понедельник утром домой. Главное, вымогать пришлось обещанное. Коробов выкрикнул в новогоднюю ночь, что пятнадцать совместных лет в Питере празднуем, понтанулся, понятно, ну так и всё, пусть отвечает теперь. Лара прятала улыбку в вороте лисьего жакета, тянула оттуда носом духи, сказали – с запахом церковной пыли, непривычно, конечно, но сейчас самая тема. С напускной скукой взглядывала в окно: ну, Фонтанка, и что?
На светофоре, оглядываясь по сторонам, таксист вдруг многозначительно произнес:
– Вот по этим самым улицам и кружил Родион Раскольников.
– Который старушку? – заинтересовался Коробов.
– Тварь ли я дрожащая, – не успокаивался водитель, – или право имею.
“Вот придурок”, – с тоской подумала Лара.
Дальше до гостиницы ехали молча.
Сдержанный фасад отеля смотрел на Мойку. Лара неторопливо выбросила шпильку за шпилькой на набережную, протянула мужу руку в лиловом маникюре, скрипнули кожаные штаны.
– Мася, а ты в курсе, что у тебя ногти разноцветные? – притворно испугался Коробов.
Заржал идиотски. Она, презрительно сощурившись, молча пронесла себя мимо, спасая эту дорогую сцену выхода. Перед парадным подъездом пятизвездки. Швейцар бросился открывать тяжелую нарядную дверь, старинную, конечно же. Перестукивали каблуки, пламенела помада, легкие серьги танцевали вокруг шеи, Лара даже слышала какую-то гордую мелодию внутри себя, под которую красиво шевелила кожаными ногами.
В лобби толпилась целая делегация фиников, белобрысых и багровых, которые сразу же уставились на нее, даже не оглядеться толком. Схватила только, что холл без окон, весь свет через стеклянный конус крыши, скульптуры странные, чья-то каменная голова прямо на полу, ростом с Лару, какие-то сумасшедшие кубы в интерьере, поставленные друг на друга, съезжающие на ребро, замершие в воздухе, так необычно, параллелепипеды, выкупанные в глубоких красках, редких, ярких, красота. Пока оформлялись, Лара надменно, не отрываясь, смотрела на Коробова, потому что не знала, куда ей смотреть. Не на соплячек же за стойкой.
– Че ты? – удивился он ее пристальному взгляду.
– Ты зарядное для компьютера взял? – зачем-то спросила она, хотя знала, что взял.
Он обалдел чуть-чуть, дернул плечом и снова повернулся к стойке:
– А правда, что когда они бухают, – Коробов кивнул в сторону финнов, – то секьюрити заранее инвалидки к бару подгоняет – по норам развозить удобнее?
Если девушка и удивилась, то виду не подала, а через секундную паузу спокойно ответила:
– Категория отеля исключает подобную ситуацию.
– То есть для лесорубов дороговато? – хохотнул Коробов и со значением посмотрел на Лару. – А эти-то кто такие? Микробиологи, что ли? Бизнесмены?
Девушка медленно и широко улыбнулась:
– Ваш полулюкс 515. Магнитные карточки-ключи. Наш сотрудник проводит вас в номер.
Вечером праздновали в “Астории”. Она рядом – площадь перейти. Не вынесли хрустального высокомерия люстр, полукруглых исполинских окон в раскладках и деревянных лучах, легких, узких, много воздуха и пространства, в сырой питерский вечер даже слишком много, не выдержали и заказали водки.
– Скатерти уставшие, – мрачно заметила Лара.
– У меня вообще в пирожке фарш ледяной был в середине, – жуя, заявил Коробов и огляделся. – Зато уровень! Сейчас нажралась бы с сестрицей в караоке, вот веселье.