– Теперь приходится возить клубнику из Тразиланда, а это на двести пятьдесят миль дальше. Большое разорение начинается с маленького роста расходов.
Этот персонаж научил меня всегда внимательно всматриваться в цену стакана виски.
Я собирался уже взять такси и двигаться в проклятый Four Seasons. Но тут позвонил непосредственно сам Михаил.
– А ты где сейчас? – спросил он каким-то сумбурным голосом. Не перейти сразу на “ты” он не мог, не позволяла этика большого начальника.
– Вот там-то и там-то, – промямлил я, пытаясь понять дальнейший план.
– Там и оставайся, – повелительно пробубнил звонивший. – Я приду минут через двадцать.
К чему бы это? Большие начальники не привыкли так поступать, чтобы самим ходить к обыкновенным людям.
В среднем я выпиваю двойную порцию виски с двумя кусочками льда объемом одиннадцать кубических сантиметров за четыре минуты. После чего отдыхаю – делаю перерыв на три минуты. Итого семь минут. До прихода Михаила я успел выпить четыре двойных, стало быть, прошло полчаса. Он почти не ошибся.
– Это ты Белковский? Да, я тебя где-то в телевизоре видел. Ты какую-то фигню про Путина вещал. Фигня была ничего, креативная, только фактуры у тебя маловато. Имей в виду.
Я тоже прежде видел его в телевизоре. Но в жизни оно оказалось интереснее. Девяностопроцентный мафиозный босс из фильмов чуть хуже “Крестного отца”. Помесь Чарли Лучано с Меером Лански. Немнущийся костюм ценой с гоночную машину – я, правда, не знаю, сколько стоят гоночные машины, но в данном случае это неважно. Коричневые ботинки, устремленные всеми носками прямо тебе в лицо. И – огромный кожаный портфель, похожий на хозяина. Мне говорили, что это называется “конвергенция”: с возрастом собаки, кошки и портфели становятся на одно лицо (морду) с хозяевами.
– Ты во сколько начинаешь?
Было двенадцать дня. И он, конечно, уже начал. Давно начал.
– По какому времени?
– По нашему, человеческому.
Моя попытка робкого юмора ему сразу не понравилась. Он не к такому привык. Начал нервно оглядываться в предвкушении официанта.
– Ну че, возьмем бутылочку Dark Label? Я вижу, ты пьешь какое-то ирландское говно? Еще и со льдом? Эти ваши плебейские привычки…
В тот момент я уже точно решил, что огрызаться не стану. Если уж ты решил иметь дело с Чарли-Меером-Лански-Лучано, веди себя, как он предлагает. Он вправе похлопывать тебя по разным частям тела, но не наоборот.
Да, и еще я заметил, что он очень худощав, тощ и поджар. Есть разница между этими словами? Русский язык переполнен ненужными синонимами. Заочно Миша казался куда как массивнее.
Бутылка с официантом, подрагивая, приближалась. Я тоже должен был начать спрашивать, чтобы отвести взгляд от коричневого ботинка.
– А вы здесь как оказались?
– Я вообще-то был в Four Seasons. В Джорджтауне. Мне друг оплатил. Я же к другу приехал. К нашему, русскому. Федору. Ты его знаешь. Это не он нас свел?
– Нет. Нас – Сергей Владимирович.
– Ааа…
Меер Лански поморщился, словно не помнил драгоценнейшего Сергея Владимирыча. Или помнил, но не любил его.
– Федору завтра премию дают. Американскую премию за вклад в ядерное разоружение. Он лет двадцать назад купил какой-то ядерный институт в Москве и переделал под казино. Вот так и пошло полное разоружение.
И он размашисто расхохотался. Я же решил улыбаться умеренно, налегке.
– Казино потом закрыли, а разоружение осталось. Федька вон и поселил меня в этот в зад драный Four Seasons. Мне там вечером бутылку не продали. Говорят: ты и так в муку пьяный, вали в свой номер, а то полицию вызовем. Это штуку двести в сутки надо платить за такое хамство, прикинь? А пить я что буду? Детские бутылочки из мини-бара? Платит Федя, правда, но всё равно. Я знаешь сколько на Федора за всю жизнь истратил? Вся его коллекция рашпилей и напильников, она, ты думаешь, откуда?
Я не знал, что за коллекция и откуда, и выглядел всё глуповатее.
– Там даже есть какой-то рашпиль, которым праотец – ты представляешь, праотец! – Авраам пытался зарезать своего сына. По пьяни, видно. Но не зарезал. Видать, тоже кто-то полицию вызвал. Вовремя.