— Далеко от сюда проживаете? — поинтересовался Антон после изучения удостоверений.
— В Озерках. — Скрипнула Георгина.
— Кем хозяйке дома будете?
— Родственниками…
— Дальними. — Вставила Гвоздика.
— Ясно.
Антон склонился над блокнотом, и его ручка шустро пробежалась по новой странице. Все трое бабулек привстали на цыпочках. Роза засопела.
— Нас Денис Василич пригласил. — Уточнила она с переменным успехом достигая той высоты, с которой можно было частично рассмотреть письменное содержание блокнота следователя. Остальные пихнули её в бок…но поздно.
— Давыдов? — Поднял взгляд Антон.
— Он самый.
— Он же не родственник.
— Тю… Так мы ш не знали… — Развели руками бабульки.
— Денис Василич больно хороший человек, — выступила вперёд Георгина, — мы его давненько знаем… и жену евоную тоже хорошо знали… бедняжечку… не помню, когда, но неза́долго до кончины ейной, денежек нам давала…
— В долг! — Снова вставила Гвоздика, жёстко пихнув подружку в бок.
— Ага, — махнула рукой та, — мы ей должочек-то приходили отдавать, да не было ея… Когда же мы… это… приходили-та?
Тут Давыдов дёрнул за рукав старушку и напомнил, что никаких денег он с них брать не станет. Те благоговейно зашептались. Антон усмехнулся и повернулся к сержанту Бабочкину.
— Подвезите цветочное собрание до Ладожской… Давайте-ка шебуршите до дома, соседки. Давыдов вам «подарков» позднее привезёт…
Те, бухтя, засеменили за стражем порядка.
«Добытчицы» — покачал головой им вслед Антон, вычёркивая из списка номера с 16 по 18. Такие бабульки появляются на свадьбах под конец… еду со стола смахнуть до того, как все лакомые остатки уплывут в ином направлении или, не дай бог, попадут в мусорный бак. Была у него такая соседка, Прокофьевна. В школьные годы подкармливала Антона вкусностями, салатиками и даже, в особо удачливые дни, мясной вырезкой.
«Антошка, иди руки помой!» — Ворчала Прокофьевна вечерком, скрывая довольную улыбку. — «И за стол!»
Мальчишке девять лет, а через забор мог, не глядя пройти. Так был худ… Родители Антона работали на «Путиловке» и притаскивали в дом исключительно технический спирт…
— Следующий!
Маэстро.
«Номер 19. Юрий Маратович Валужис. Двадцать один год. Свободный музыкант. Тромбон. Джаз-клуб на Шпалерной.»
Красивые руки, аскетичное лицо. Круглые очки еле держатся на тонкой переносице. Что ещё смог приметить в нём наблюдательный следователь? Совершенно очевидным было то, что кругляшки являлись пустышками, так как, имея свойство коситься на людей и объекты, обладатель тромбона забывал поворачивать голову. Значит прекрасно видел и без очков. Вообще, само по себе это ничего не значило если бы молодой человек работал в маркетинговой конторе или там, где «умный вид» требовался больше, нежели сама предрасположенность к размышлению… Но зачем стекляшки музыканту?
— Мы друзья детства. — Подправив очки, промычал Юрий. — Соседями были, когда Саша с тётей Таней ещё на Аптекарском жили.
«Тётя Таня» — с облегчением вздохнул про себя Антон. — «Ну наконец-то настоящего друга детства встретил… Так Сашину мать ещё никто не называл.»
— Когда приехали сюда и на чём?
— Кажется… в обеднее время…
— В час он сюда приперся! — ворвался голос Анны Николаевны. Она ужасно нервничала и постоянно выходила на кухню не то покурить, не то выпить.
— Так и запишем. — Вздохнул Антон.
— Приехал я в Кадиллаке, Эскаладе, с подругой, — продолжал суровый Юрий, — Лида иди же сюда… вот познакомьтесь.
«Номер 20. Лидия Васильевна Смирнова. 22 года… не работает, не учится. Дочь хозяина винных бутиков на Петроградской стороне. Высшая весовая категория.»
— Очень приятно. — И глазом не моргнув, соврал Антон. — Документы имеются?
Та протянула водительские права и громовым тенором произнесла.
— «Эскаладэ» мой.
«А кто сомневался?» — подумал следователь. — «Нищий молодой человек, на вид небывалой хрупкости, и состоятельная, тяжёлая, как железная плита, дамочка. Только авто грузового типа способно выдержать вес такой хозяйки.»