История этого штрафного удара, как рассказывают очевидцы, такова. В ходе борьбы за мяч на штрафной площадке «Динамо» столкнулись два игрока — динамовец и англичанин. Судья назначил свободный удар от ворот «Динамо». Но боковой судья решил вмешаться, и Томпсон после переговоров с ним принял прямо противоположное решение: назначить одиннадцатиметровый удар в ворота «Динамо». Английский радиообозреватель Клейденин считал этот удар явной несправедливостью.
Общий счет, с которым динамовцы заканчивали свое спортивное турне, достаточно убедительно свидетельствовал о зрелости и о высоком классе советского футбола: из четырех матчей динамовцы два выиграли, а два сыграли вничью. 0бщий счет мячей — 19:9 в пользу «Динамо»!
Мэр города Глазго в письме к динамовцам писал, что многие тысячи людей Шотландии были очарованы московской командой «Динамо». Он послал сердечный привет от жителей Глазго жителям Москвы и Советского Союза и наилучшие пожелания футбольному клубу «Динамо». В Лондоне динамовцам были устроены торжественные проводы. Правда, некоторые газеты все еще пытались доказать, что «Динамо» якобы играло лишь со слабыми командами, которые не вправе представлять британский футбол в международных встречах. Они требовали, чтобы был во что бы то ни стало организован матч «Динамо» со сборной Англии.
Однако руководители английского футбола, рассуждавшие весьма трезво после этих четырех матчей, решили воздержаться от такого «жеста вежливости» и предпочли проститься с гостями. На прощанье во всех газетах динамовцам были высказаны комплименты: спортивные обозреватели стремились сгладить впечатление от тех, к сожалению многочисленных, выпадов против советских футболистов, которые до этого были сделаны прессой.
Теперь, когда игры закончились и у динамовцев было много свободного времени, они в ожидании летной погоды часами бродили по улицам и паркам Лондона, с интересом наблюдая жизнь этого большого чужого города. Они любовались широкой Темзой, окутанной голубоватой дымкой, подолгу простаивали перед чудесными памятниками, которыми так богат Лондон. Была уже зима на дворе, и из Москвы по радио шли сводки о крепких морозах, метелях, снегопадах. А здесь все еще цвели розы, можно было ходить в легком плаще, и на стадионах, покрытых ярко-зеленым стриженым травяным ковром, продолжались игры. И все-таки каждого тянуло неудержимо туда, в снежную Москву, домой. Когда метеорологи сообщили, наконец, что погода позволяет полет, наши спортсмены с величайшей радостью принялись упаковывать чемоданы. Они увозили из Лондона самые теплые воспоминания о встречах со своими коллегами по спорту, об интересных матчах, об английском народе, оказавшем им дружеский прием. Только странные, ничем не оправданные выходки некоторых дельцов из околоспортивных кругов и газетных закоулков Флит-стрита несколько отравляли впечатление от этой поездки. Но в конце-то концов выходки эти не могли дать и не дали сколько-нибудь существенных результатов. Невозможно заслонить газетным листом широкое футбольное поле от зрителя, и англичане собственными глазами увидели, на что способны «одиннадцать молчаливых людей в синих пальто», которых за три недели до этого некоторые газеты силились представить как дикарей.
И, вспоминая об этом, динамовцы от души смеялись над нелепыми выдумками некоторых английских газет, которые еще недавно раздражали и злили их...
Май 1946 года
ПЕРВАЯ ПОСЛЕВОЕННАЯ ВЕСНА В ПАРИЖЕ
Париж всегда остается Парижем — трудно жить на урезанном хлебном пайке, надоедают страшная давка и толчея в метро, удручает дикий разгул спекуляции, — а все-таки парижане весело и экспансивно встречают весну, первую послевоенную весну одна тысяча девятьсот сорок шестого года. По тенистым набережным Сены бродят в обнимку влюбленные, любуясь бело-розовыми свечками каштанов, матери с улыбками следят за ребятишками, пускающими парусные кораблики в бассейнах фонтанов, дремлют, сидя на переносных стульчиках, напудренные розовощекие старухи в модных шляпках, с вязанием в руках. И бравые полицейские в кокетливых синих мундирчиках и каскетках, дирижируя движением на бойких перекрестках, глядят на лихих шоферов со снисходительными улыбками — ради такой весны, мсье, можно им многое простить!..