Плавание на паруснике по океану, конечно, романтично. Но я не видел большого энтузиазма у капитана, готовившего его к плаванию, — он откровенно признался мне, что предпочитает паровые суда, но ведь сейчас такая безработица среди капитанов... Приходится возвращаться на парусник, хотя здесь платят гораздо меньше. Не менять же профессию! А профессия почти у всех аландцев одна: здесь не найдешь мужчины, который не проплавал бы в море хотя бы пять лет.
Всю свою жизнь Густав Эриксон скупал и строил корабли, мечтая, что его сыновья еще больше умножат это удивительное богатство и разнесут по всем океанам славу его фамилии. Но вот он уже на склоне лет, он богат, люди гнут перед ним спины, сыновья и дочери оказывают ему знаки уважения, но сам старый Густав не обманывается: он знает, что окружающие его люди ждут не дождутся, пока он помрет, чтобы пустить с молотка его устарелые парусные корабли и зажить спокойной жизнью.
Старший сын Густава, быть может, и был еще способен продлить карьеру династии мореходов — он стал штурманом, но его отняла война. Второй сын, Эдгар, предпочел морскому делу коммерцию. Ему всего тридцать один год, но у него уже округлилось брюшко, он любит вкусно поесть и весело пожить, а корабли его нисколько не интересуют. Старшую дочь, Грету, прибрал господь, когда ей исполнилось всего двадцать восемь лет: ее подкосил туберкулез — обычная для жителей Аландов смерть, и все богатство Эриксона не смогло ее спасти. Вторая дочь, Ева, покинула Аланды и уехала в Хельсинки — она замужем за владельцем фабрики лыж...
Старый Густав тяжело переживал бегство Евы — оно противоречило вековым традициям: человек Аландов должен умирать там же, где он родился, — на своих островах.
Может быть, именно потому, что аландцам доводится так много бродить по белу свету, вдали от родных берегов, — они горячо любят свой край; где бы ни скитался аландец — на склоне лет он возвращается на острова. Я разговаривал со стариками фермерами, рыбаками, рабочими. Они много лет провели в Америке, Швеции, Австралии. Теперь они дома. А сыновья их — за морем. Придет время, и они вернутся к своим хижинам, а внуки уйдут в океан...
История Аландских островов сложна и беспокойна. Сама природа, кинувшая эту горсть камней у входа в Финский и Ботнический заливы, предопределила долгую и сложную борьбу государственных, военных, дипломатических интересов вокруг них. Здесь бросали якоря корабли Петра I. Сюда привел по тающему льду свой корпус Багратион памятной весной 1809 года. Здесь разыгралась жестокая неравная битва между русскими и англо-французами в 1854 году. Здесь шли бои в 1918 году. Каждый раз, когда назревала военная угроза России, а позднее — Советскому Союзу, Аландские острова вновь привлекала взоры тех, кому нужна была стратегическая база у входа в Финский залив.
Когда Финляндия после Октября получила из рук Советской России свою независимость, Советская республика уступила ей эти острова. Но при этом было условлено, что острова не должны укрепляться и что Россия оставляет за собой право участия в решении дальнейших вопросов о судьбе островов. Однако эти обязательства неоднократно нарушались Финляндией при благосклонном одобрении Англии, Франции, Германии, Швеции и некоторых других государств, самочинно присвоивших себе функции «гарантов демилитаризации» Аландов. Дважды возводили финны укрепления на Аландских островах — в 1939 году и в 1941—1944 годах — и дважды — после поражения Финляндии — они были взорваны по требованию Советского Союза.
Мне довелось побывать в тех местах, где еще недавно высились мощные форты, обошедшиеся Финляндии, по словам шведских газет, в двадцать пять миллиардов марок. Огромные груды щебня уже поросли травой. Один крестьянин сказал мне, горько усмехаясь: