- Сколько нам еще быть в пути? – спросила я, чтобы хоть немного сконцентрироваться на разговоре и взять его под свой контроль
- Примерно еще полдня пути – лаконично ответил мне Адитья
- Значит мне грозит ночь в открытой местности? Я не готова на такие жертвы. Вдруг жучки и паучки, букашки там всякие ползать по мне начнут?
- Представь только, ливандия, как он заползает тебе под тунику, щекочет тебе ухо или залез в нос, ползает в волосах,… - обрисовал картинку лучше не придумаешь Цирон
- Хва-тит! Не смей, не могу, это … это…а-а-а—аа, не могу
- Ой ливандия, что это у тебя ползет?
- Где? – встала как вкопанная я и даже стала дышать с перерывами – где эта тварь?
- Да вот же ползет – подошел ко мне Цирон и встал напротив. Подняв руку к моему лицу он аккуратно и нежно провёл по виску большим пальцем и дальше он медленно заскользили по моей скуле. Глаза ничего не выражали, но нежность с которой палец трогал мое лицо вызвало мурашки на коже и жаркая волна поднялась откуда-то из глубин меня и направилась прямиком к моему лицу, вискам. Меня так накрыло что даже дышать перестала. Жаль только он убрал руку и мне пришлось прейти в движение иначе кровь снова будет у него на губах от незримых ударов Фео, а этого я не хотела.
- Спасибо. Есть какое-то средство, чтобы они не беспокоили?
- Средство есть, вечером я тебе его дам, ливандия
Потаращившись на него во все глаза, я снова поблагодарила и отступила назад, просто чтобы не броситься Цирону на шею. И тут меня снова бросило вперед и кто-то по-звериному взвыл сзади меня. Обувь у поселенцев специфическая: высокие шнурованные ботинки на очень высокой шипованной подошве. Принцы же были обуты в элегантные мягкие сапожки. Принц схватился за отбитую ногу и запрыгал на другой ноге глупо вытянув губы трубочкой и подвывая. Прыгал он долго и выл тоже. Все стояли полукругом и спокойно дожидались окончания представления. В конце Фео без всякой грации и утончённости, присущей правящим плюхнулся на то место что пониже спины и продолжил хватать свою ногу. Я взирала на всё это с большой долей злорадства и внутреннего садизма. Первым очухался Альден и предложил принцу помощь. Без всякой галантности, правящий вопил о том что давно пора было это сделать. Это подтвердили дыры в ткани сапога сделанные моим ботинком. Сапог сняли и ступня раздувалась на глазах. Кто-то вызвал помощь и она прибыла примерно через пол часа галактического времени. Принца с перевязанной ногой перенесли на трэ-скутер. Нежно взирая на меня он шептал горячо и с энтузиазмом: «Прости любимая, я пропущу эту экспедицию. Буду с нетерпением ожидать тебя в лагере». Дальше был страстный поцелуй, от которого меня затошнило но собрав волю в кулак я пролила на сердце принца бальзам замешанный из слов: «я так не аккуратна, прости, прости … я буду скучать и ждать встречи и поцелуя…» и так далее. Меня сердечно заверили что всё это ерунда и даже раны от меня это благодать и поцелуй и сам его владелец будет ждать меня с нетерпением. Мне уже ужасно хотелось чтобы это закончилось и мне на помощь пришел Габриэль который поторопил эскорт принца из трёх трэ-скутеров.
- Ну ты даешь, ливандия – во весь голос захохотал Цирон, когда последний трэ-скутер растаял между деревьев – надо будет беречь свои конечности когда захочется тебе признаться в любви – хватаясь за живот выдавливал из себя парень. Другие начали тоже подхихикивать и потом загрохотали все. Смеялись долго и до слёз, а потом еще дольше отдувались от гогота.
До следующего привала дошли, подшучивая друг над другом и смеясь. Ночь настигла нас на половине пройденного пути согласно панели на которой была карта местности. Разбив две палатки, устроились на ночлег. Цирон, как и обещал, дал мне баночку, которую повернув вокруг совей оси, предложил повесить под козырьком палатки. Жуки и пауки по его словам обязаны были покинуть бренный мир сразу пересекая стену палатки. Мужчины установили дежурство у костра для его поддержания и от других неожиданностей возможно притаившихся в лесу. Мне было велено спать и набираться сил для завтрашнего перехода. Первым на дежурство заступил Цирон.
Меня мучила бессонница от мыслей сверливших меня. Вымотавшись в сражении со своими глупыми мыслями я решила выйти из палатки и побыть у костра. Цирон сидел у костра. На его лице было задумчивое, гнетущее выражение. Языки небольшого пламени дарили его желтым глазам оранжевый отблеск. Он принимал решение, очень важное для него, это открыто читалось по его глазам. Ему было больно, но решимость укрепляла его. Заметив меня, он мягко улыбнулся и тихо спросил:
- Не спиться?
- М-да, что-то мысли спать не дают
- Присаживайся, выпей чаю
Я последовала его предложению и сидела укутанная в плед с емкостью заполненной дымящейся ароматной жидкости в руках. На душе было тепло а в голове пусто. Было просто здорово сидеть и смотреть Цирона. Он манил меня как магнит. Если сказать что я не пыталась смотреть куда-то еще, это значит слукавить, но глаза возвращались к нему.
- Не делай так ливандия – покачал головой Цирон когда уже который раз за время сидения у костра наши глаза нашли друг друга и впились боясь разорвать эту невидимую нить притяжения – я борюсь с собой но я не из криказета, Соня. Я живой и я…
- Что ты?
- Я не смогу устоять и … тебе… мне надо держаться от тебя подальше, так я сохраню тебе жизнь – и совсем тихо, почти шепотом продолжил глядя мне в душу –он любит тебя, я вижу как он тебя любит. Ты всё для него в этом мире. Он прилетел сюда за тобой, это видно. Он боится однажды не найти тебя в этом мире…Я боюсь того же, поэтому хочу чтобы ты была с ним.
- его здесь нет… - и сделала то, что не делала никогда и не с кем. Я протянула руку, взяла за грудки тунику Цирона и со всей силы притянула его к себе. Наши губы встретились. Я приоткрыла свой рот и вобрала его нижнюю губу в свой рот и стала страстно целовать и покусывать ее. Его губы были мягкими и сладкими. Я не могла насладиться этой сладостью. Я терзала его губы с такой неистовостью, что мне казалось перестань я это делать небо рухнет мне на голову. Он тихо зарычал и ответил мне на поцелуй так страстно, что я задохнулась от такого напора. Я всё еще держала его за тунику боясь выпустить ткань. Мне казалось сделай я это, всё кончиться. Как я ошибалась, ах как я сладко ошибалась. Его рука обняла меня, а другая зарылась в мои отрастающие волосы. Он приблизил меня, обнимая при этом крепче. Я, наконец, выпустила ткань его туники и обвила его шею руками. Развернувшись к нему всем телом села как можно ближе, перекинув свои ноги поверх его. Наши тела соединились и слились. Мы подошли друг другу идеально, как две половинки одного целого. Он гладил мои волосы и целовал губы, скулы, глаза. Я как могла отвечала ему, целуя то до чего успевала дотянуться губами. Голова шла кругом, сладость затопившая меня отзывалась приятной болью внизу живота. Грудь набухла и требовала ласки. Он приник к моим губам и раздвинул их языком. Проникая внутрь моего рта его язык выполнял жаркий древний танец. Я отвечала тем же. Дыхание Цирона было учащенным. Его стоны доносились до моих ушей через омут собственной страсти. Я хотела его, я никого и никогда так не хотела. Это было настоящее живое, моё. Вдруг всё изменилось. Я тянулась к нему, а он пытался отстраниться. Пришлось открыть глаза. Меня встретил любящий затуманенный страстью взгляд абсолютно человечьих глаз. Я машинально отметила, что когда он расслабляется его трудно отличить от человека.