После встречи с ирландцами сборная Англии проводила свой очередной матч в середине ноября в Манчестере против Уэльса. В футбольных кругах и прессе широко дискутировалась проблема: "Мэтьюз или Финней?"
Когда был объявлен состав сборной на эту игру, я не нашел своего имени в списках команды. Селекционеры отдали предпочтение Финнею. И я думаю по праву, так как он блестяще провел игры в Белфасте и Дублине.
Признаюсь, мне было, конечно, грустно. Наконец-то и я вкусил горькую часть футбольного "яблока".
ИЗ "СТОК СИТИ" В "БЛЭКПУЛ"
Пережил я то время и некоторое разочарование журналистами. Как сговорившись, они начали меня критиковать и выискивать у меня всякие недостатки. Так писали даже те, кого я считал своими друзьями. Еще утром, как говорится, они были готовы петь дифирамбы моему мастерству, а к полночи они начали все чаще повторять, что я давно уже не достоин того внимания, которое мне оказывают. В первое время я был несказвнно удивлен и подавлен. Чувствовал себя беспомощным и растерянным, начинал даже терять веру в свои силы. Как я горько жалел, что мой отец умер. Мне так не хватало его советов, чтобы перебороть внутренний кризис.
К великому удивлению тех, кто открыто заявлял, что я вполне созрел для "архива", да и, признаюсь, к моему, селенцнонеры включили меня в сборную на матч с шотландцами 12 апреля 1947 г.
Шотландский форвард Маклейрен на 15-й мннуте первого тайма открыл счет. На перерыв мы ушли, проигрывая 0:1. После отдыха наша команда бросила все свои силы на штурм отличной обороны шотландцев. С каждой минутой атаки англичан становились все мощнее и опаснее. Однако долгое время мы не могли добиться успеха, а когда уже казалось, что ничего сделать нельзя, счет был сравнен. Наш инсайд Картер получил мяч в штрафной площади н неотразимо пробил по воротам.
Перед самым концом встречи Картер оказался в идентичной позиции. Никем не прикрытый, он выскочил один на один с шотландским вратарем Миллером.
Сто тысяч зрителей "Уэмбли" уже открыли рот, чтобы крикнуть: "Го-о-л!". когда Картер, к их и нашему удивлению, остановился и... оглянулся на судью. Тот рукой показал ему. что можно играть, но шанс уже был безнадежно упущен: шотландские защитники успели выбить мяч далеко к центру поля! Позднее выяснилось, что Картер подумал, что он находится в офсайде, и ему даже послышался свисток судьи, потому-то он и остановился. Между тем свисток действительно был, но его дал не арбитр, а какой-то распущенный болельщик.
Так. вместо того чтобы выиграть матч, мы были вынуждены довольствоваться ничьей — 1:1.
В начале сезона 1946/47 г. мои отношения с родным клубом "Сток Сити" вступили в неприятную фазу. Как я уже говорил, из-за травмы я долгое время не выступал и не тренировался. Однако ко дню 19 октября, когда "Сток Сити" должен был встречаться с лондонским "Арсеналом", я почувствовал себя вполне здоровым и надеялся быть включенным в первую команду.
По этому поводу я обратился к менеджеру клуба Макгрегору, но он всем видом показал, что у него нет ни малейшего желания ставить меня на игру. Он даже сказал мне, что, по его мнению, для меня было бы лучшим, если бы я вначале сыграл за резервную команду в одном нз товарищеских матчей. Я не мог упустить случая, чтобы не высказать своего отношения к его мнению. Разговор завершился взаимными колкостями.
Как результат этой беседы я получил уведомление от руководства, что не буду играть ни против "Арсенала", ни за резервный состав.
Для прессы эта новость была "конфетой". На следующий день все газеты с удовольствием "обсосали" ее.
Чтобы замутить воду еще больше, одна из газет написала о том, что все игроки "Сток Сити" единодушно просили руководство клуба о том, чтобы ни в коем случае из команды не был исключен Джордж Монтфорд, который во время моей болезни заменял меня.
Это было уже выше моих сил.
В то время я с семьей жил в городке Блэкпул и ежедневно тренировался на местном стадионе. Я не щадил себя и знал, что нахожусь в хорошей форме и готов к самым тяжелым поединкам.
Телефон в моей квартире звонил беспрестанно. Со мной хотели говорить знакомые и незнакомые. Все реагировали на события по-разному. Я получил даже несколько анонимных писем, авторы которых называли меня плохим товарищем.