— Поехали!
Первой, как и полагается в настоящем бою, вступила в действие тяжелая артиллерия. Боря с силой всаживал в землю лом, разрыхляя твердый верхний слой. Затем пошла в атаку царица полей — пехота. Я орудовал лопатой на конце прямоугольника, подходившем к самым кустам, Сашка, чтобы не мешать мне, — у противоположного ската. Землю мы не разбрасывали как попало, а аккуратно ссыпали в кучу.
Луна, раздутая с одного боку, как будто у нее вспухла щека, светила довольно исправно. Лишь на считанные минуты она уходила за жиденькие облака, и тогда по земле проползали сумрачные тени, от которых мне становилось чуточку не по себе, хотя в общем-то с Борей я ничего не боялся.
Снизу, с огорода тети Поли, доносился жалобный негромкий скулеж. Волк, усевшись напротив нас, на погребе, вымаливал подачку. Хлеб, который притащил для него Сашка, не пришелся по вкусу этому попрошайке. Мясо, видите ли, ему подавай!
Тяжелая артиллерия работала безотказно. Боря, как автомат, через ровные промежутки времени, поднимал лом и опускал его с силой. Зато пехота выдохлась быстро. Первым сдал я. Земля стала что-то уж очень тяжелой. Я набирал ее на лопату все меньше и меньше, пока, наконец, не почувствовал, что лучше сесть и честно отдохнуть, чем бросать землю такими воробьиными порциями.
Я так и сделал. Боря ничего не сказал. Сашка спросил ехидно:
— Уже?
Но не прошло и минуты, как и он присоединился ко мне. Теперь спросил я:
— Уже?
— Лопата попалась какая-то… — Сашка трудно дышал. — Не такая…
— Тяжелая? — подсказал я мстительно.
— Ага.
— Вот и моя тоже.
Посидели, потом начали снова копать. И выдохлись еще быстрее. Боря положил лом, взял у меня лопату и принялся швырять разрыхленный песок полновесными дозами. Как он может? На вид щуплый, а работает — позавидуешь! Хорошо, что мы его взяли, а то самим бы ни за что не докопаться.
Когда мы углубились в землю почти на метр, подоспела неожиданная помощь. Кто-то взбежал на курган и спросил удивленно:
— Вы что тут делаете?
Рыжий Митяй! Он живет где-то близко. Шел из кино, увидел какое-то шевеление на кургане. Сначала испугался, думал, привидения. А потом услышал Сашкин голос и, набравшись храбрости, подошел ближе.
— Давайте я покопаю, — предложил Митяй.
Я с готовностью протянул ему свою лопату, Сашка свою. Но он не взял ни у меня, ни у него.
— Я лучше домой слетаю, батькину, садовую, принесу. Как нож!
И скатился с кургана.
— Только никому! — крикнул вдогонку Сашка.
— А я не знаю, да?
Теперь пехоты прибавилось, и штурм кургана возобновился с новой силой. А спустя еще немного времени Сашка схватил меня за руку и прошептал:
— Смотри!
Я обернулся. Со стороны кладбища на нас двигались две фигуры.
— Ха-ха-ха! Опять белье!
Рядом шуровал ломом неутомимый Боря, чуть подальше совсем по-будничному деловито шмыгал носом рыжий Митяй, и появись сейчас передо мной хоть какой угодно призрак, я бы рассмеялся ему прямо в прозрачное лицо.
Фигуры приближались — на этот раз явно не белье. Вот уже Боря заметил их.
— Замри! — тихо приказал он нам. Всмотрелся и крикнул: — Слава! Рита! Сюда! Сюда, к нам!
Это было очень неосторожно с его стороны. Сразу залился лаем Волк, встревоженный незнакомым голосом. Сашка ринулся вниз его успокаивать. А Боря пошел навстречу Славе и Рите, чтобы они в темноте не напоролись на колючую проволоку у подножья кургана.
Оказывается, жених с невестой ездили в Большие Катки звонить родителям и вернулись оттуда автобусом — минут десять назад я видел на шоссе его светлые лучики-пики. Утреннее блаженное состояние с них сошло, они стали нормальными людьми. Рита была молчалива, как всегда, а Слава весел.
— Золотчишки захотелось? — говорил он. — Гробницу Чингисхана копаете? Смотри, Рита, стоило только нам на день оставить их без присмотра… Нет, Борька, ты прямо как мальчишка…
Но тем не менее и он, и Рита тоже включились в дело. Отобрали у нас с Сашкой лопаты и ударили по кургану, словно хотели наверстать все то, что потеряли за день на раскопках. Мы с Сашкой сидели на краю совсем уже приличной ямы и весело канючили вполголоса:
— Маленьких обижать! Отдайте лопату!
Прошло, наверное, еще полчаса, не больше, когда рыжий Митяй вскрикнул в яме:
— Ой!
— Что там еще? — сурово спросил Боря.
— Лопата стукнула во что-то твердое.
— Пусти!
Боря посветил фонариком, ничего не увидел и ударил ломом. Послышался глухой звук. Сердце у меня радостно екнуло, я схватил Сашку за руку.
— Кажется, деревянная камера, — произнес Боря сдавленно.
Он сильно ударил ломом еще раз, еще, и вдруг лом провалился в пустоту — Боря выпустил его из рук. Мы все отчетливо слышали, как там, внизу, лом звякнул, стукнувшись, вероятно, о камень.
В лихорадочной спешке очистили дно ямы. Мы с Сашкой сгребали землю прямо руками. В круглом пятне света карманного фонарика появилось полусгнившее дерево.
— Балка! — сказал Боря.
— Горбыль, — сказал рыжий Митяй.
Да, Митяй угадал, это был горбыль. К счастью. Потому что если бы балка, пришлось бы бежать в лагерь за подмогой; без лома нам самим балку ни за что бы не поднять.
С горбылем тоже управлялись долго, хотя он и основательно прогнил. Пришлась подкапывать яму с одного конца. Наконец подняли. Светили вниз фонариком, но ничего не видели, кроме ровного земляного пола.
— Взрослому не пролезть. — Слава измерил растопыренными пальцами ширину отверстия. — Ну, пацаны, требуется доброволец. На жизнь иль на смерть идущий.
— Я! — выдохнули разом Сашка и рыжий Митяй.
Я отстал от них на полсекунды. Ровно столько мне потребовалось, чтобы справиться со страхом, который лез на меня из черной дыры в земле
— И я тоже.
Боря посветил фонариком нам в лица. Я зажмурился.
— Сашка! — сказал Боря.
— Но почему… — начал я.
— Цыц! Мы же договорились!
Сашку обмотали веревкой, другой ее конец держали Боря и Слава.
Сашка присел на край отверстия, сунул туда ноги, потом осторожно протиснул туловище.
— Теперь подымай вверх руки. Смелее, смелее, мы же держим! — командовал Боря. — Глаза закрой, наберешь в них земли.
И вот уже Сашка там, внизу. Боря подал ему фонарик. Мы все прильнули к отверстию.
— Ни с места без команды! — Боря отсюда, сверху, управлял Сашкой, как роботом. — Зажги фонарь. Так. Теперь осмотрись. Только ничего не трогай, слышишь? И не пугайся, если увидишь скелеты.
— Никаких здесь скелетов нет, — донесся из-под земли глухой Сашкин голос.
— А что есть?
— Ничего нет, пусто… Хотя нет, вот стол.
— Стол?! — поразился Боря.
— Ну, не настоящий стол, а пень и на нем плаха деревянная.
— А на плахе что?
— Свеча.
— Не может быть!
— Влезай сам, увидишь.
— Подай ее сюда. Только осторожно. Она может рассыпаться.
Боря опустил руку в отверстие. Когда вытащил, я включил свой фонарик-жучок.
Боря держал огарок свечки. Самой обыкновенной белой свечки, которую мама зажигает на кухне, когда неожиданно гаснет электрический свет.
— Ты что-нибудь понимаешь? — растерянно спросил Боря у Славы.
Тот тронул свечу пальцами:
— Кажется, стеариновая.
— В том-то и дело. Девяносто копеек пачка.
Лица у них вытянулись. Я спросил:
— А вдруг какое-нибудь великое открытие?
— Прямо переворот в науке, — сказал Слава. — Гунны лопали свечи вместо конфет.
— Коробка! — услышали мы снизу голос Сашки.
— Какая там еще коробка? — Боря нагнулся над отверстием.