— Наша дорогая королева, — сказал Уильям, подливая себе мадеры, — слишком хорошо знает, как мало женщин-преподавательниц в колледжах. Поэтому приходится отмечать более слабых кандидатов, чтобы пробудить истинные таланты.
И теперь каждый раз, когда супругов приглашали на официальные мероприятия, церемониймейстер всегда объявлял их как профессора Уильяма и даму Филиппу Хатчард. Она предвкушала, как будет все время на официальных событиях идти на шаг впереди мужа, но ее триумф продлился всего полгода. На День рождения Королевы Уильям был посвящен в рыцари. Филиппа выразила удивление таким безрассудным решением королевы и настояла, чтобы на публике их называли сэр Уильям и дама Филиппа Хатчард.
— Все понятно, — сказал Уильям, — королева сделала тебя дамой, чтобы тебя не приняли за леди. Когда я взял тебя в жены, ты была молоденькой студенткой, а теперь оказалось, что я живу со старой дамой.
— Нет ничего удивительного в том, — сказала Филиппа, — что твои студенты гадают, от чего ты страдаешь — от латентного гомосексуализма или от эдипова комплекса. Радуйся, что я не приняла приглашение в Кембридж. А то был бы ты сейчас женат на собственной начальнице.
— Я всю жизнь состою в браке с начальницей, глупая женщина.
Шли годы, но ни один из них не переставал делать вид, что сомневается в умственных способностях другого. Работы Филиппы, как она сама настаивала, «исполненные научной важности», выходили в «Оксфорд юниверсити пресс», а работы Уильяма — по его словам, «монументальной значимости», — печатались в типографиях Кембриджа.
Вскоре число профессоров английского языка, которые когда-то были их студентами, удвоилось.
— А если считать и профессоров по техническим наукам, то я могу внести в свой актив Магвайра из Кении.
— Не ты преподавал профессору английского языка в Найроби, а я, — сказала Филиппа. — Ты учил главу государства. Видимо, поэтому местный университет пользуется таким авторитетом, а дела государства — в страшном беспорядке.
В начале шестидесятых на страницах литературного приложения к «Таймс» супруги вели войну по поводу творчества Филиппа Сиднея, ни разу не заговорив на эту тему в присутствии друг друга. В итоге редактор сказал, что переписка должна прекратиться, и объявил ничью.
Они оба назвали его идиотом.
Но было одно обстоятельство, которое раздражало Уильяма в старости. Это была вечная решимость Филиппы решить кроссворд в «Таймс» до того, как он спускался к завтраку.
Как-то одним июньским утром в конце их последнего учебного года перед пенсией Уильям спустился к завтраку и обнаружил, что одно слово в кроссворде не заполнено. Он посмотрел на определение: «Она хрющит». Он тут же заполнил девять пустых клеточек. Филиппа посмотрела через его плечо.
— Такого слова нет, зазнайка, — уверенно сказала она, ставя перед ним яйцо вкрутую. — Ты специально его придумал, чтобы рассердить меня.
— Конечно есть, глупая женщина, посмотри «зеленавку» в словаре.
Филиппа сверилась с Кратким Оксфордским словарем, который стоял на кухне рядом с поваренными книгами, и с триумфом объявила, что этого слова нет.
— Моя дорогая дама Филиппа, — сказал Уильям таким тоном, будто обращался к на редкость глупому ученику, — поскольку ты уже немолода, а волосы твои стали седыми, пора бы стать умнее. Ты должна понимать, что Краткий Оксфордский словарь был составлен для новичков, чей словарный запас не превышает ста тысяч слов. Когда я приду в колледж сегодня, я посмотрю это слово в Полном Оксфордском словаре английского языка. Нужно ли напоминать тебе, что это серьезный труд, в нем пятьсот тысяч слов, и он предназначен как раз для таких ученых, как я?
— Чушь, — сказала Филиппа. — Когда окажется, что я права, тебе придется рассказать всю эту историю, включая и оскорбительные намеки, на студенческом празднике в Сомервиле.
— А тебе придется выучить кое-что наизусть.
— И пусть нас рассудят старые профессора.
— Согласен.
— Согласна.
С этими словами сэр Уильям взял газету, поцеловал жену в щеку и сказал с преувеличенным сожалением:
— В такие моменты я начинаю жалеть о том, что выиграл премию Чарльза Олдхема.
— Так ты и проиграл ее. Просто в те дни было не принято считать, что женщина может что-то завоевать.
— Ты завоевала меня.
— Да, зазнайка, но с тех пор во мне все сильнее созревает убеждение, что ты принадлежишь к числу переходящих призов. А теперь еще выясняется, что мне придется содержать тебя и на пенсии.
— Дорогая моя, давай оставим Оксфордскому словарю решение проблемы, которую не смогли решить два победителя премии Чарльза Олдхема, — сказал Уильям и отправился в колледж.