— У вас есть возможность поставить рекорд, — сказал Дон.
В этот момент белый БМВ выехал из дома и остановился на обочине. Сидевшая за рулем женщина посмотрела сначала налево, потом направо, выкатила на дорогу и, повернув направо, двинулась в сторону Кембриджа. Когда она проезжала мимо нас, я увидел за рулем красивую блондинку.
— Я видел ее где-то раньше, — вырвалось у меня.
— Следуйте за ней, Дженни, — сказал Дон резко, — но сохраняйте дистанцию.
Повернув голову назад, он посмотрел на меня.
— Где вы ее видели? — спросил он и передал мне бинокль.
— Никак не могу вспомнить.
— Вспоминайте, вспоминайте. Возможно, это наш лучший шанс, — сказал Дональд, немного смягчая тон полицейского, ведущего допрос.
Я знал, что где-то ее видел, хотя чувствовал, что мы не знакомы. Мысли вихрем крутились у меня в голове, но все они были связаны с тем, что случилось со мной за последние три года, когда я не мог видеть ни одной женщины. Сколько я ни старался, не смог вспомнить ничего.
— Постарайтесь вспомнить, — сказал Дон, — а я попытаюсь сделать кое-что попроще. Дженни, не подъезжайте к ней слишком близко. Не забывайте, что в ее машине есть зеркало заднего вида. Если мистер Купер никак не может вспомнить, где он ее видел, то она, возможно, не забыла его лицо.
Дональд взял трубку радиотелефона и набрал номер из десяти цифр.
— Будем надеяться, что он еще не знает, что я уволился.
— Дорожная инспекция, Свонси. Чем могу помочь?
— Соедините с сержантом Кренном, пожалуйста.
— Соединяю.
— Дейв Кренн слушает.
— Говорит Дональд Хакетт.
— Добрый день, суперинтендант. Чем могу быть вам полезен?
— Кому принадлежит белый БМВ номер К 273 SCE? — спросил Дональд.
— Подождите, пожалуйста, сэр. Всего одна минута.
Дональд смотрел на машину с блондинкой за рулем, которая ехала впереди метрах в тридцати. Загорелся зеленый свет. Дженни нажала на педаль, чтобы не быть застигнутой врасплох, когда светофор загорится красным. Она проскочила вперед, когда горел желтый, и в тот же миг сержант Кренн заговорил.
— Мы установили, кому принадлежит машина, сэр, — сказал он. — Зарегистрирована на имя миссис Сюзанны Балческу, проживающей в особняке Кендаллс, Хай-стрит, Грейт-Шелфорд. В 1991 году была оштрафована на тридцать один фунт за превышение скорости в районе новостроек. Ничего другого не известно.
— Спасибо, сержант. Ваша помощь была очень кстати.
— Рад был вам помочь, сэр.
Дональд положил трубку и проговорил как бы про себя:
— Зачем Розмари звонила Балческу? С кем она поддерживала связь? С ним или с ней? Может быть, с обоими?
Ни Дженни, ни я не могли ответить на этот вопрос.
— Мне кажется, надо оставить ее в покое, — сказал Дон спустя несколько секунд. — Мне надо продумать ходы, прежде чем пойти на риск и встретиться с ним или с ней. Вернемся в отель и обдумаем наш следующий ход.
— Наверное, это всего лишь совпадение, — решил я высказаться, — но, когда мы были знакомы, у Джереми был белый БМВ.
— У него был номер F 173 BRK, — сказала Дженни, — я запомнила номер, просматривая досье.
Дональд, вдруг резко повернувшись к ней лицом, сказал:
— Некоторые люди никак не могут бросить курить, другие — пить. Но есть и такие, кто предпочитает одну и ту же марку машины. Впрочем, очень многие ездят на белых БМВ, — тихо добавил он.
Мы вернулись в номер Дональда. Сразу же начав просматривать материал, связанный с профессором Балческу, он прочел нам, что писала «Таймс» о нем и о его бегстве из Румынии.
«Известность пришла к профессору Балческу, когда он был еще студентом университета в Бухаресте. Тогда он призывал к свержению правительства, которое было сформировано после всеобщих выборов. Власти с облегчением вздохнули, когда он стал учиться в Оксфордском университете, и надеялись, что больше никогда его не увидят. Однако спустя три года он вернулся в Бухарестский университет и стал преподавать политэкономию. В следующем году Балческу стал одним из руководителей студенческого бунта в поддержку Николае Чаушеску. Когда тот стал президентом, то включил его в правительство в качестве министра образования. Но Балческу скоро разочаровался в режиме, через полтора года ушел с поста министра и вернулся в университет в качестве простого преподавателя. Спустя три года он был избран профессором и заведующим кафедрой политэкономии. Недовольство политикой правительства скоро переросло у профессора Балческу в открытый протест. В 1986 году он написал серию памфлетов, высмеивающих Чаушеску и режим. Спустя несколько недель опубликовал очень едкую статью о существующей власти, был смещен со своего поста в университете и посажен под домашний арест. Группа оксфордских историков поместила в связи с этим статью в „Таймс“, но после о большом ученом ничего не было слышно в течение нескольких лет. В конце 1989 года группе студентов удалось вывезти его из Румынии, и он через Болгарию и Грецию попал, наконец, в Великобританию.