Но Надя не могла ощутить радость. Погруженная в свои думы, она прошла мимо дворника, забыв вежливо пожелать ему: «Доброе утро», как она обычно делала.
До школы Надя добралась быстро, как ей показалось. Она часто ходила пешком, гимназия располагалась в центре города, недалеко от Надиного дома, но иногда, особенно в суровые холода, она просила папиного водителя довезти ее. Общественный транспорт Надя предпочитала любить издалека. Иногда было забавно запрыгнуть с друзьями летом в последний трамвай, но в обычные дни трезвый Надин взгляд отмечал все недостатки подобного способа передвижения.
У школьных ворот Надю окликнула Даша.
– Боже мой, неужели ты сегодня вовремя?
– Как вовремя? Ты чего, Надюш, звонок через минуту!
– Как через минуту? Неужели я так медленно шла! – Надя бросила быстрый взгляд на наручные часы, которые раньше принадлежали папе и которые она выпросила у него, как только сумела оценить, как хорошо они смотрятся на ее маленькой ручке. – Бежим!
Но миновать дядю Вову и турникеты с красными крестами на дисплее не получилось. Сначала охранник хотел впустить Дашу, но, увидев вбегающую следом за ней Надю, нахмурил брови и велел им снова записаться в дневник опозданий. Надя только высокомерно подняла бровь: чего еще, кроме детской обидчивости, ожидать от пьющего человека?
Учителя в классе не было. Ребята гудели.
– А где? – удивленно спросила Надя, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Классная заходила, сказала, что химик заболел, просила посидеть тихо, потом идти на следующие уроки, – ответил одноклассник, оторвавшись от телефона.
– И чего, спрашивается, бежали, только волосы спутались, – сказала Даша и бросила сумку на парту.
Надя села на свое место и повернула голову к окну. Хорошее настроение к ней не возвращалось.
– Ты такая задумчивая была, когда я к тебе подошла. Расскажешь? – Даша тронула Надино плечо, и когда та повернулась к ней, улыбнулась.
– Ничего особенного.
Надя не любила откровенничать. Она была из тех людей, кто все держит в себе. «На людях нужно вести себя достойно, а сопли и слезы уже наедине с собой», – всегда думала Надя. Иногда, конечно, она делилась своими тревогами с мамой, но уж точно никогда не позволяла лезть себе в душу школьным подружкам. К Даше Семеновой Надя серьезно не относилась. Общались они до сих пор только потому, что когда-то в пятом классе их вместе посадили, и сейчас Наде просто было лень искать в школе новую компанию. Даша, решила Надя, неплохой вариант, если не хочется постоянно быть одной. Надя не подпускала Дашу близко из-за легкомысленности и отвратительной непунктуальности.
– Надюш, если тебя что-то беспокоит, я могу выслушать. Каждому человеку хочется, чтобы его хоть кто-нибудь внимательно послушал.
Надя не знала, куда деться. Судя по всему, Даша была серьезно настроена узнать причину Надиной грусти, а учитель, как назло, на урок не придет. Отбиваться оставшиеся сорок минут от вопросов одноклассницы Наде, погруженной в свои мысли, не хотелось, поэтому она, увидев кудрявую макушку Паши Ларина, сидевшего на первой парте и что-то писавшего, сказала:
– Вчера у родителей гости были, Паша тоже приходил. И, представляешь, предложил нам с Димой, – здесь Надя автоматически поискала глазами Диму, но не нашла, видимо, он прогуливал, как в последнее время делал часто, – поучаствовать в каком-то его эксперименте. Знаешь теорию про тридцать шесть вопросов? Если ответить на них, то влюбишься в человека, который их тебе задал.
– И что?
– Говорю же, Паша предложил нам с Димой задать друг другу эти вопросы, чтобы проверить теорию.
– Погоди, какому Диме? Нашему Диме Декабристову?
– Да. Я отказалась.
Даша рассмеялась.
– Конечно, ты отказалась. Декабристова ты не будешь способна полюбить, даже если в тебя зальют три литра приворотного зелья.
– Почему это я не способна? – обиделась Надя.
– Ты ни за что не сойдешь со своего пьедестала ради абсолютно неидеального Димки. Ты не прощаешь никому слабости, ошибки и недостатки, Надюш, а Декабристов кишит всем этим, как Нил крокодилами.
– Я не такая! И не стою ни на каком пьедестале.
– Стоишь-стоишь, признай, прямо как холодная статуя Венеры. Ты посмотришь на парня, только если он полубогом будет – идеальным во всем.
– Это звучит отвратительно, как будто я какая-то высокомерная и непонятно что о себе возомнила.
Даша перестала улыбаться:
– Ты не обижайся, Надь, я же не хотела тебя задеть, я пошутила! – И она сникла, поняв, что перешла черту.