— Саш! — позвал он, останавливаясь в двух метрах от девушки.
Она стояла у самого края, один шаг — и могла легко спрыгнуть вниз. Набросила на плечи весеннее пальто — было всё ещё прохладно, но весна постепенно отвоёвывала свои права.
Обернулась Александра не сразу. Игорь смотрел, как завороженный, на скользкую поверхность площадки у неё под ногами, и вспоминал почему-то школу, где на уроках рассказывалось, как правильно вести себя в подобных ситуациях. Не испугать человека, чтобы он не сделал неосторожный шаг…
Но Саша разрушила все его сомнения. Она ещё раз посмотрела вниз, на сияющий ночной город, и спустилась с площадки на несколько ступенек ниже, поёжилась от холода и выдавила из себя улыбку.
— Хорошо, что ты согласился, — произнесла Александра. — Я боялась, что придётся в самом деле тебя уговаривать… И почему ты без куртки? — она коснулась его плеча. — Замёрзнешь, простынешь, заболеешь. Кстати, когда отлёт?
— Я не соглашался, — Игорь проигнорировал остальные слова жены. — Она солгала. Я не давал ей своего согласия. Я не собираюсь никуда ехать.
— Не говори глупостей, — Саша устало вздохнула. — Это перспективы, будущее. Даже если Регина приняла решение за тебя, оно верное. Ты не должен привязываться к этой стране, и уж тем более ко мне.
— Я никуда не поеду.
— Ты же взрослый человек, — возразила Александра. — Я уже говорила: это эмоции. Рано или поздно ты станешь обвинять меня в том, что остался. Я не хочу этого. Не хочу обрубать тебе крылья, когда ты можешь так высоко подняться. Желание что-то доказать — это одно, а взвешенное решение… Надень куртку, правда, замёрзнешь.
Она прошла мимо него, пригнула голову, чтобы пройти в дверь и не удариться головой — проём тут был узким и низким, — и Игорь как-то отстранённо прислушивался к её шагам вниз по лестнице.
Броситься следом и запальчиво доказывать ей, что он никуда не хочет? Да, Игорь уже много раз пытался это сделать, но всё равно сталкивался с одинаковым ответом. Саша не была готова жертвовать кем-то ради собственного счастья. Она не умела.
Ольшанский заставил себя спуститься следом за женой спокойно. Он догнал Александру уже на лестничной клетке; та остановилась и ждала, словно надеясь услышать от него хоть какой-то разумный ответ.
— Сейчас ты вновь скажешь о перспективах, — Игорь пытался говорить сдержанно, — и о будущем. Но я не хочу превращаться в робота, который только и будет сидеть в офисе и выполнять приказы начальства. А это случится. Я никогда раньше не спешил домой. Единственным смыслом моей жизни была карьера, даже не так — проекты. Я не тратил свои деньги, у меня не было на это времени. Негде было похвастаться собственным статусом. Да и зачем? Не хочу повторять это ещё раз. И сгорать на работе тоже. Потому я никуда не поеду. И своё нынешнее место тоже сменю. Уехать туда — умереть, добившись только успехов в карьере. И даже не почувствовать радости от этого.
Он ждал, что Саша вновь станет возражать, приведёт какие-то доводы, но вместо этого она вдруг порывисто обняла Игоря, прижалась к нему всем телом.
— Мне жаль, что так всё вышло, — прошептала она ему на ухо. — Что мы не можем стать нормальной, полноценной семьей.
— Не опускай руки, — Игорь крепко обнял её в ответ. — И не забивай глупостями голову. Всё наладится, вот увидишь.
Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы эти слова оказались правдой.
24 — 23
24
9 апреля 2018 года
Понедельник
Игорь уверенно постучал в дверь. Менять решение он не собирался. Регина переступила все границы разумного.
— Открыто!
Голос этот принадлежал не Разумовской. Игорь едва сдержал разочарованный стон, но всё-таки зашёл в кабинет.
— И что ты здесь делаешь? — спросил он, позволяя раздражению выплеснуться в слова.
Эндрю, сидевший в кресле начальницы с таким видом, словно ему здесь всё принадлежало, победно улыбнулся.
— О, наш лучший сотрудник! — воскликнул он. — Проходи, садись! Стажёрский стул я выбросил, пароли сменил… Регина собирается уйти в конце месяца и оставить все менеджерские функции мне.
— Поздравляю, — сухо произнёс Игорь. — А я пришёл сказать, что никуда не еду, и пусть делает что хочет. Жаль, что пока что не вышло сделать это лично.
Улыбку Эндрю как рукой сняло. Он спешно сел и удивлённо уставился на Ольшанского.
— Только не говори мне, — сглотнув, произнёс он, — что ты не давал своего согласия, а она публично сама за тебя расписалась.
— Хорошо, говорить не буду, — кивнул Игорь. — Ты не дурак, думаю, способен догадаться обо всём сам.
Эндрю схватился за голову руками. Реакция его, если честно, была излишне яркой, и Игорь недоумевающе уставился на менеджера, сдерживая недоумевающее хмыканье.
— Это дно, — прокомментировал голландец, поняв наконец-то, что его поведение вызывает удивление. — Это самое настоящее дно. Я-то думал, что ты согласился, а она решила, что таким образом заставит тебя что-то сделать.
Игорь только пожал плечами. Что ж, это было в духе Регины, по крайней мере, той, с которой он сталкивался в последние дни сотрудничества. Она вполне могла и обмануть, и заставить человека плясать под свою дудку — всё делала для того, чтобы обладать полным спектром власти.
— Я не удивлён, — вздохнул Игорь. — Она часто вела себя, скажем так, непозволительно… Правда, не знаю, зачем сейчас ей было нужно всех обманывать. Неужели и вправду верила, что я соглашусь, побоюсь переубеждать людей? Но всё равно, какой смысл? Из вредности?
Вот только, казалось, голландец был совершенно не удивлён подобным поведением Разумовской.
— Она должна была получить отступные, — сообщил Эндрю. — Ты знал об этом?
— Нет.
Эндрю подтянул к себе лист бумаги, взял ручку, спешно написал что-то и пододвинул его к Игорю.
Достаточно было пробежаться взглядом по чёрным цифрам, чтобы понять причины поведения Регины.
— Это очень большая сумма, — сглотнув, ответил Игорь. — И всё получает она? Только потому, что отдаёт своего сотрудника? Обыкновенного лида или проджект менеджера?
Голландец усмехнулся.
— Ты можешь считать себя обыкновенным, — согласился Эндрю, — вот только Джеймс прожужжал нам все уши, восторгаясь тем, что увидел. И теперь они хотят получить человека, сгенерировавшего эту идею или хотя бы стоявшего у её истоков. Ты зря думаешь, что за это мало платят. А Регина просто так не поставит свою карлючку под договором перехода. Ей нужны деньги. Америка готова их платить.
— Чувствую себя товаром.
— Куском мяса?
— Куском серого вещества, — возразил Игорь. — Или какой-то продающейся извилиной. Её даже не волнует моё мнение, она просто решила, что заработает на этом, и кошка не ходи.
— Разве это нетипично для Разумовской?
Ольшанский не знал, что ответить. Разочаровываться в Регине дальше было некуда, кричать, обвинять её в чём-то — бессмысленно. Всё, что мог сделать Игорь — это просто разводить руками и недоумевать. Почему она решилась на это, почему так себя вела, было известно только самой Разумовской. Все без исключения давно уже понимали, что с такими людьми лучше не иметь никаких дел.
— Решай, что делать, — вздохнул Эндрю. — В конце концов, то, что она сказала, ни к чему тебя не обязывает.
— Я не поеду, — без сомнений ответил Игорь. — Но, к сожалению, это далеко не единственное решение, которое мне предстоит принять.
Тот только понимающе кивнул.
— Знаю. Оставаться тут, когда тебя ставят в такие условия, наверное, невыносимо.
— Именно, — подтвердил Игорь. — Но я пока что думаю. Может быть, посоветуюсь с родными. Хотя, что они мне подскажут… — Ольшанский только махнул рукой. — Спасибо за информацию. Ну, и успешной работы на новой должности. Надеюсь, ты сможешь поднять фирму с того состояния, в котором она сейчас.
Эндрю хохотнул.
— Ольшанский, ты хоть и гений, но дурак, честное слово. Ты знаешь, сколько за ваш проект заплатили американцы?