Тогда ладно.
Паззл сложился, так?
Её отец управлял большой компанией. Люди с такой проблемой не взберутся советом директоров, если бы они узнали, что их большой парень медленно подвергается изнурительной и неизлечимой болезни. Поэтому он и хотел лечиться неофициально, потому что компании, как эта, просматривает такое дерьмо, как медицинские записи. Он планировал держаться так долго, как это возможно.
— Зачем тогда ты взял Шеннон, если это всегда должна была быть Рия?
— Он забрал её у меня!
— Верно, перед тем как ты планировал изнасиловать её и сделать беременной, без ее согласия?
— Это не было бы изнасилованием, — с насмешкой заявил он. — И она была бы счастлива, создавая семью со мной.
— Рия не хотела иметь детей, — напомнил я ему.
— Каждая женщина хочет иметь детей.
Боже.
Бывают сумасшедшие, а этот помешанный бредит.
— Видишь ли, твой план дал осечку. Рия сейчас у меня и у неё в животе мой ребёнок. Так что отличная работа, чёртов псих.
И прямо тогда, какая бы борьба не велась в нём, что бы ни привело его к полному сумасшествию в цели оплодотворить женщину, оставили его. Его плечи резко упали, голова поникла, и он медленно опустился на колени.
Я поставил свой пистолет на предохранитель и убрал его прочь, двигаясь через комнату к нему.
Затем он сделал единственную вещь, которую он мог бы сделать, чтобы хотя бы немного искупить свою вину в моих глазах.
Он посмотрел вверх на меня с печальными глазами.
— Она в порядке? Она… Счастлива?
Прямо в тот момент весь гнев покинул мой организм, будто сквозь меня прошла волна и всё смыла.
Потому что он действительно любил её.
И это абсолютно сломало его.
Это дерьмо было неприятно видеть; это не давало покоя.
От этого то, что он сделал, не стало хоть сколько-то лучше, или менее херово, но это очеловечило демоническую составляющее этого.
Если и была одна вещь, которой я научился за годы моей службы, так это то, что люди, хорошие, уравновешенные, мягкие люди все способны на ужасные, злые поступки. Ни один из нас не мог бы заявить, что он сколько-нибудь отличается. При определённых обстоятельствах и под давлением, мы все могли бы делать вещи, о которых будем сожалеть, с другими людьми. Это была маленькая, но бесспорная часть человеческой природы.
И наиболее мощным спусковым крючком всегда была любовь.
Любовь к бывшим, которые двинулись дальше, принимает форму убийства или суицида.
Любовь к сестре, которая была избита мужем, приводит к тому, что вы стоите над мужчиной с отрезанным членом в руке, его кровь насыщает вас, как в каком-то ужастике, синие и красные огни освещают комнату.
Любовь к брату, который был убит вторгшейся компанией, приводит к тому, что через пять лет вы ведёте небольшой карательный отряд, убивая братьев других людей.
Любовь исцеляет, пока ситуация идеальна.
Но так же часто любовь разжигает пламя, которое часто сжигает оставленные тела на своём пути, изменяя их до неузнаваемости.
— Она в ужасе. Но в порядке. И я собираюсь удостовериться, что она счастлива, — заявил я.
— Хорошо. Это хорошо.
— Они в пути, — произнёс Тиг, и я кивнул. Краем глаза я заметил, как Тиг двинулся к Шеннон, прижимая пальцы к её горлу.
— Она в порядке, — сказал Майкл, оглянувшись. — Я следил за её состоянием.
— Прости, что мы не верим на слово мужчине, который пахнет так, будто неделю не принимал душ, — сказал я, взглянув на Тига, который кивнул, говоря, что её пульс в норме.
Прошло всего пару минут, как стук ботинок заполнил коридор вместе с криками людей.
— Полицейский Департамент Несевик Бэнк!
Тиг и я подняли руки вверх.
— Пистолет у левого ботинка. Разрешение в бумажнике, в заднем кармане, — представил информацию я.
— Не нужно, — произнёс знакомый голос, заставляя офицера, который наклонился над моим ботинком, замереть и встать. — Сойер, Тиг, думаю, вы можете опустить свои руки.
— Коллинс, — сказал я, поворачиваюсь лицом к нему, давая ему настолько подлинную улыбку, которую только смог, учитывая сложившуюся ситуацию. — Думал ты ушёл на пенсию, — сказал я мужчине, который держал всё под контролем в Несевик Бэнк долгое время, который понимал странный баланс сил, удерживаемый различными криминальными группами.
— Завтра, — сказал он, фыркнув.
— Решил тряхнуть стариной, да? — проговорил я, наблюдая, как один из офицеров зачитывал Майклу его права и надевал наручники.
— Что произошло с… — спросил Коллинс, махнув головой в сторону Шеннон.