– Заходи. Я как раз открываю бутылку вина. Ты же выпьешь?
– Да. – Это все, что могу произнести я.
В растерянности я стою посреди комнаты, крепко прижав к себе сумку. Дэвид выходит из кухни с двумя бокалами в руках. Он потрясающе выглядит, от него исходит какое-то магнетическое притяжение. Судя по всему, он недавно проснулся. Он неспеша ставит бокалы на стол, на секунду отводит от меня взгляд, сначала кладет руки мне на плечи, а затем обхватывает ладонями мое лицо, целует меня, и нас охватывает страсть. Не прерывая поцелуя, мы срываем с себя одежду и делаем то, что делают влюбленные. Моя жизнь – моя двойная жизнь – продолжается!
Глава 5
Желтая вилла
Если задуматься, то поиск единственного мужчины – это игра в блек-джек. Получаешь карты, и нужно решить, оставлять их или убирать. Решишь не лезть на рожон и остановишься на девятнадцати или рискнешь пойти выше, притом что из рук может ускользнуть все, что есть, и девятнадцать тоже.
Мориц – это девятнадцать или двадцать один, а?
Иногда он тянет на все двадцать один.
Мы уже долго лежим в кровати, почти не разговариваем и пристально смотрим друг другу в глаза, пока мои не наполняются слезами и я начинаю плакать навзрыд. За последнее время я испытала слишком сильную бурю чувств. Лежа в объятиях Дэвида, я рассказываю ему, что произошло за эти недели, и, сама того не замечая, говорю и о Клаусе. Дэвид лежит и молча меня слушает.
– Знаешь, у меня не плохая семья, но и не хорошая – такая, в которой семнадцать лет подряд один только быт. Мы с мужем нормально ладим, но наши чувства за эти годы изменились. Жизнь превратилась в череду привычных событий, и мы понимаем друг друга без лишних слов. С одной стороны, я это очень ценю, с другой – это скучно. Наш диалог как-то прервался. Иногда мне кажется, что мы многое делаем по привычке. И я, с тех пор как познакомилась с тобой, чувствую, будто проснулась от летаргического сна. Последние годы я была больше матерью и женой, чем любимой женщиной. Клаус и я. Мы, по-моему, уже затерялось в море повседневных проблем. Мы редко что-то делаем вместе, мало смеемся, и меня иной раз поражают его взгляды на жизнь. Раньше мы почти всегда думали и чувствовали одинаково, были на одной волне, а сейчас я иногда спрашиваю себя: знаю ли я вообще человека, с которым прожила семнадцать лет?
– Да вы же стали чужими друг другу! – восклицает Дэвид.
– Наверное, это так.
– Ты его еще любишь?
У меня в горле застревает ком, потому что так прямо меня об этом еще никто не спрашивал – даже я сама. Я лежу в постели с мужчиной, с которым на данный момент счастлива, рассказываю ему о своем муже и пытаюсь выяснить для себя, люблю ли я его. Разве не абсурдная ситуация? Уклоняясь от ответа, я целую Дэвида и уговариваю принять вместе душ.
– Нет, так просто ты не отделаешься. Сразу прямого ответа я не требую, но ты должна пообещать, что подумаешь над этим. Потому что я Fie хочу надолго оставаться вторым!
Это было сказано четко и ясно! Целуясь, лаская друг друга, брызгаясь мыльной пеной, мы набираем в ванну воду. Но когда я перед зеркалом сушу волосы и крашу ресницы, то читаю в своих глазах невысказанные вопросы.
Когда я захлопываю дверцу машины и уезжаю домой, уже полночь. В голове проносятся тысячи недодуманных мыслей. Действительно ли мы с Клаусом стали чужими друг другу? Как вдохнуть в наши отношения новую жизнь и хочу ли я этого? Смогу ли я расстаться с отцом моих детей? Смогу ли превратить недолгий бурный роман с Дэвидом в стабильные отношения? И хочет ли Дэвид вообще отношений со мной? Насколько сильны мои чувства к нему? Хочу ли я поменять Клауса на него? И смогут ли дочери меня понять? Какой будет моя жизнь, когда через десять лет мне будет пятьдесят, а Дэвиду только тридцать шесть? Или у меня просто-напросто кризис среднего возраста – недуг, приписываемый, как правило, мужчинам в возрасте сорока лет? Сзади кто-то сигналит, и я замечаю, что задумалась и стою при зеленом свете.