— Нет, я этого не знал, — он действительно удивился.
— И недавно в разговоре при упоминании о ней и некоей забавной ситуации он с таким выражением лица сообщил, что она была старше на пятнадцать лет и крепко замужем, что я задумалась — не познакомить ли его с отличным врачом по имени Доменика Фаэнца, которая младше на несколько лет и пока не замужем? А дальше всё получилось само собой. Нет, я не уверена пока, что у них всерьёз и надолго, но уже не на одну ночь, а дальше посмотрим.
— Да, я уже распорядился внести донну Доменику в список постоянных посетителей. Но скажите, сердце моё, зачем вы это сделали? В вас пробудился семейный дух? Вы теперь тоже живо интересуетесь жизнью ваших кузин? И как это говорится — суёте везде свой нос? — он смягчил ехидство улыбкой и поцеловал её куда-то в пробор.
— Если хотите, пусть будет так, — пожала она плечами, не отпуская, впрочем, его руки.
— А есть что-то ещё?
— Как вам сказать… наверное, есть. Я просто в какой-то момент увидела… их вместе. И поняла, что нужно для этого сделать. И что это будет правильно и хорошо — без всяких там этических материй.
— Вы тренируете свои таланты, сердечко моё?
— Они сами иногда прорываются, — пробурчала она.
— А про себя вы знаете что-нибудь?
— Нет. Не хочу знать, и про себя сложнее.
— А про меня? Что ждёт меня лет через десять?
— Не буду смотреть. Я же говорила — без нужды не следует. Вот если про ближайшее и само случилось — так и ладно. А если нет — то и нет.
— А я вас просто люблю. Годится? Замуж пойдёте? Опять нет? Вот, так всегда. Хорошо, тогда как насчет ужина?
42. Зарисовка семейного обеда
* 102 *
Воскресные семейные обеды всегда требовали от Себастьяно терпения, собранности и чёрт знает ещё каких добродетелей. Он не мог сказать, что вот прямо не любит свою богоданную семью, нет. Или он просто не знает, что это такое — любить свою семью?
Конечно, тот странный спрут, который называется семьёй Элоизы, тоже, наверное, не сахар. Они все очень разные, но как-то уживаются. И здешние важные дамы, и понятные ему Шатийоны, и удивительные люди с края света, которых возглавляет впечатляющий муж донны Полины.
Но это Элоиза, а сейчас самое время разобраться с тем, что творится в его собственной семье.
Когда он появился в малой столовой палаццо Савелли, то за столом уже сидели Марио и Анджелина. Оба украдкой копались в телефонах — мать жестко запрещает это делать, когда за столом все.
Анджелине тридцать три года, она красива, у неё есть свои деньги — то есть, она могла бы жить сама, и может быть — тоже найти себе какую-нибудь семью. Родить детей, в конце концов. Но она всегда говорила, что насмотрелась на него, и никакой семьи не хочет, ей достаточно того, что она всю жизнь живёт с его отпрысками. На вопрос, почему же она до сих пор живёт здесь, а не подыщет себе какое-нибудь другое жильё и какую-нибудь другую жизнь, внятного ответа не было. Ну да, там придётся решать кучу вопросов самой, а ей этого не хочется. Ну и ладно.
Марио неразборчиво пробурчал что-то вроде приветствия и уткнулся обратно в телефон. А потом сообразил, поднял голову и выдал:
— Папа, извини меня, пожалуйста, я не смогу сегодня провести время с тобой. Так сложилось, что у меня неотложное дело.
Сын обычно вежлив не хуже Элоизы. И это точно такая же броня. Будь вежливым, и твоё поведение вызовет в сто раз меньше вопросов, чем могло бы. Ещё прилично учись, не скандаль и не ври. Или ври, но так, чтобы никто не нашёл концов.
— Ок, — кивнул Себастьяно. — Меня позвали на неделе посмотреть гонки, пойдёшь?
Позвал Адемаро, супруг её величества Джины, он тоже неровно дышал к машинам и хорошей скорости. И сказал, что берёт с собой сына, а не возьмёт ли Себастьяно своего?
— Пойду, спасибо, — сын даже голову от телефона поднял и смотрел с интересом.
— Вот и хорошо, созвонимся, — в столовую вплывала мать, а ей знать все эти детали совершенно незачем.
— Добрый день, Себастьяно, — церемонно поздоровалась она. — Кто-нибудь видел Джиневру?
— Она у себя в комнате трындит по телефону, — сообщил Марио. — Я сказал ей, что время обеда.
— Спасибо, — кивнула мать, подозвала горничную и велела доставить Джиневру за стол.
То есть, звучало это — напомните госпоже Джиневре, что все мы ждём её за столом.
Джиневра появилась через пару минут, взъерошенная и запыхавшаяся, и с ходу получила от матери нагоняй — за то, что к столу надлежит являться в приглаженном и причёсанном виде. На взгляд Себастьяно — ничего особенно не того с девчонкой не было, ну, может, волосы лишний раз расчесать, но они ж и так их беспрестанно расчёсывают, все эти люди, у которых кудри ниже пояса.